Песнь любви - [51]

И женщина велела невольницам развязать меня и дала мне выпить кубок вина, а потом сказала: «Иди теперь к той, на которой ты женился и которая поскупилась отдать мне одну ночь! Да помилует Аллах дочь твоего дяди, которая была виновницей твоего спасения и не открыла своей тайны. Если бы ты не произнес ее слов, я, наверное, зарезала бы тебя! Уходи сейчас же к кому хочешь! Мне нужно было от тебя только то, что я у тебя отрезала. Теперь же у тебя не осталось для меня ничего. Мне нет до тебя охоты, и ты мне не нужен! Поднимайся, пригладь себе волосы и призови милость Аллаха на дочь твоего дяди!»

И она пихнула меня ногой, и я встал, но не мог идти, и потому шел понемногу, пока не дошел до дому. И увидев, что ворота открыты, я свалился возле них и исчез из мира.

Тогда моя жена вышла и подняла меня, а внеся в комнату, она увидела, что я стал как женщина. А я погрузился в сон от боли и, проснувшись, увидал себя брошенным у ворот сада. И я поднялся, стеная и охая, и шел, пока не пришел к жилищу своих родителей, а войдя в него, нашел мою мать плачущей по мне. Она лила слезы и причитала: «Узнаю ли я, дитя мое, в какой ты земле?».

Я подошел и кинулся к ней, а она подняла глаза и, узнав меня, увидала, что я нездоров и что лицо мое стало желтым и черным. А я вспомнил о дочери моего дяди и о том добре, которое та мне сделала, и уверился, что она меня любила, и заплакал. И моя мать тоже заплакала, сказав: «О дитя мое, твой отец умер». И я расстроился еще сильнее и так зарыдал, что лишился чувств, а очнувшись, посмотрел на то место, где сиживала дочь моего дяди, и снова едва не лишился чувств от сильного плача. И до самой полуночи слезы и рыдания душили меня. А потом моя мать сказала: «Твой отец уже десять дней как умер», — а я ответил ей: «Не стану никогда ни о ком думать, кроме дочери моего дяди! Я заслужил все то, что со мной случилось, раз я пренебрег ею, хотя она меня любила». И мать спросила меня: «Что же с тобой случилось?». И я рассказал ей, что со мной произошло, и она немного поплакала, а затем она принесла мне кое-чего съестного.

Я поел немного и выпил, и повторил ей свою повесть, рассказав обо всем, что выпало на мою горькую долю. И мать воскликнула: «Слава Аллаху, что с тобой случилось только это и что дочь Далилы-Хитрицы тебя не зарезала!».

Потом родительница принялась меня лечить и поить лекарствами, пока я не исцелился и не стал вполне здоров, а тогда она сказала мне: «О дитя мое, теперь я вынесу тебе то, что твоя двоюродная сестра отдала мне на сохранение. Эта вещь принадлежит тебе, и Азиза взяла с меня клятву, что я не покажу тебе ее раньше, чем увижу, что ты вспоминаешь свою двоюродную сестру и плачешь о ней и что разорвана твоя связь с другою. Теперь я знаю, что эти условия исполнились».

Мать встала и, открыв сундук, вынула оттуда лоскут с вышитым изображением этой газели (а ведь этот лоскут я подарил Азизе!). Взяв его, я увидел, что на нем написаны такие стихи:

Красавица, кто тебя нас бросить заставил?

От крайней любви к тебе убит изможденный.

А если не помнишь нас с тех пор, как расстались мы,

То мы — Аллах знает то! — тебя не забыли.

Ты мучишь жестокостью, но мне она сладостна;

Подаришь ли мне когда с тобою свиданье?

И прежде не думал я, что страсть изнуряет нас

И муку душе несет, пока не влюбился.

И только когда любовь мне сердце опутала,

Я страсти стал пленником, едва ты взглянула.

Смягчились хулители, увидя любовь мою,

А ты не жалеешь Хинд, тобой изнуренных.

Аллахом, мечта моя, клянусь, не утешусь я,

В любви коль погибну я — тебя не забуду!

Прочитав эти стихи, я горько заплакал и стал бить себя по щекам. Потом развернул бумажку, и из нее выпала другая записка. Я открыл ее и увидел, что там написано:

«Знай, о сын моего дяди, я освободила тебя от ответа за мою кровь и надеюсь, что Аллах поможет тебе соединиться с той, кого ты любишь. Если же с тобой случится дурное из-за дочери Далилы-Хитрицы, не ходи опять к ней и ни к какой другой женщине. Терпи свою беду. Не будь твой срок долгим, ты бы, наверное, давно погиб. Но слава Аллаху, который назначил мой день раньше твоего. Привет мой тебе. Береги лоскут, на котором изображение газели! Не оставляй его и не расставайся с ним: этот рисунок развлекал меня, когда тебя со мной не было. Заклинаю тебя Аллахом, если ты овладеешь той, что нарисовала газель, держись от нее вдали, не давай к тебе приблизиться и не женись на ней. Если же она не достанется тебе и ты не сможешь овладеть ею, не найдя к ней доступа, не приближайся после нее ни к одной женщине. Знай, обладательница этой газели рисует одну газель ежегодно и посылает ее в отдаленнейшие страны, чтобы распространилась весть о ней и о прекрасной ее работе, которую бессильны исполнить другие жители земли.

Когда же эта газель попала к твоей возлюбленной, дочери Далилы-Хитрицы, она стала поражать ею людей и показывать ее, говоря: “У меня есть сестра, которая это вышивает”. А она лгунья! И раз говорит это, разорви Аллах ее покров!

Вот тебе мое завещание, и я оставляю его тебе, лишь потому что знаю: мир будет для тебя тесен после моей смерти. И, может быть, ты удалишься из-за этого на чужбину и станешь ходить по странам и услышишь о той, что вышила этот образ. Тогда твоя душа пожелает узнать ее, и ты вспомнишь меня, но от этого не будет тебе пользы, и ты узнаешь мне цену только после моей смерти. Знай, что владелица этой газели — дочь царя Камфарных островов и госпожа благородных».