Песнь любви - [37]

А в конце последней ночи девятого месяца, на заре, пришли к ней потуги, и она села на кресло разрешения. И Аллах облегчил ей роды, и родила она мальчика, на котором блестели признаки счастья. Когда услышал царь о сыне, он обрадовался великой радостью и подарил возвестившему об этом богатства несметные. А тот счастливый отправился к мальчику и поцеловал его меж глаз, радуясь чудной красоте новорожденного. И на нем оправдались слова поэта:

Крепостям величия послал Аллах в этом юноше

Льва сурового, и звезду послал небесам властей.

Его видеть рад и престол царя, и копья зубец,

И толпа людей, и войска в рядах, и лань быстрая.

Не сажай его на грудь женщины — ведь поистине

Он найдет потом спину лошади более легкою.

Отлучи его от груди ее — он найдет потом

Кровь врагов своих самым сладостным из напитков всех.

И затем няньки взяли этого младенца, обрезали ему пуповину, насурьмили ему глаза и назвали его Тадж-аль-Мулук-Харан[33]. И был он вскормлен сосцом изнеженности и воспитан в лоне счастья.

И дни беспрестанно бежали, и годы шли, пока не стало ему семь лет. Тогда царь Сулейман-Шах призвал ученых и мудрецов и повелел им обучать своего сына чистописанию, мудрости и иным знаниям. И они провели за этим несколько лет, пока мальчик не научился всему, что было нужно. И когда он освоил все, что требовал царь, тот взял его от законоведов и учителей и привел ему наставника, чтобы тот научил его ездить на коне. И наставник обучал его, пока юноше не стало четырнадцать лет. И когда выезжал царевич за каким-нибудь делом, все, кто его видели, были очарованы.

И стал сын царя Сулейман-Шаха искусен в езде на коне и превзошел людей своего времени крайней прелестью. И о нем слагали стихи, и благородные люди позорились, влюбляясь в него, такою он отличался сияющей красотой! О таком сказал поэт:

Обнялись мы с ним, и упился я его запахом:

Он — младая ветвь, что напоена ветром веющим.

Точно пьяный он, что вина не выпил, а только лишь

От пьянящей влаги слюны его охмелел вдруг.

Оказалась прелесть, вся полностью им плененная,

И поэтому все сердца пленил этот юноша.

Я клянусь Аллахом, забвение не придет на ум,

Пока жизни цепь тяготит меня, да и позже нет.

Если жив я буду — то буду жив, лишь любя его,

А умру — так смерть от любви придет, —

как прекрасна смерть!

И когда царевичу стало восемнадцать лет, зеленый пушок пополз по родинке на его румяной щеке и украсил его родимое пятно, подобное точке амбры, и юноша похищал умы и взгляды, как сказал о нем поэт:

Он преемником по красе своей стал Иосифу,

И влюбленных всех устрашает он, появившися.

О, постой со мной и взгляни, —

быть может, увидишь ты

На щеке его халифата знак — знамя черное[34].

Или, как сказал другой:

Не увидят очи твои прекраснее зрелища

Среди всех вещей, что увидеть могут люди,

Чем то пятнышко, еще юное, на щеке его

Разрумяненной, ниже глаз его столь черных.

Или, как сказал третий:

Дивлюсь я на родинку — огню она молится.

Как маг, но щеки не жжет, в неверье упорная.

Еще удивительней посланник в глазах его,

Что знаменья подтвердит, хоть, право, волшебник он.

Но вовсе не свежим пухом блещет щека его,

А желчью из лопнувших с тоски по нем печеней.

Или, как сказал еще один:

Я дивлюсь вопросам людей разумных, в какой земле

Вода жизни пьется и где течет поток ее.

Ее вижу я: на устах газели изнеженной,

Чьи так сладки губы и свеж пушок, на них выросший.

И дивлюся я, если б встретил Муса на месте том,

Этих струй поток он не вытерпел бы, наверное.

И когда юноша сделался таким и достиг возраста мужей, его красота еще увеличилась. А затем у Тадж-аль-Мулук-Харана появились любимцы и друзья, и всякий, кто стремился к нему приблизиться, надеялся, что юноша станет султаном после смерти отца, а он будет у него эмиром.

Тадж-аль-Мулук привязался к охоте и ловле и не прекращал ее ни на один час. И отец его Сулейман-Шах запрещал ему это, боясь бедствий пустыни и диких зверей, но юноша не слушался. И случилось, что он сказал своим слугам: «Возьмите корму на десять дней», — и они последовали его приказанию.

Повесть о любящем и любимом

Однажды Тадж-аль-Мулук поехал со свитой на охоту и ловлю. И они ехали пустыней непрестанно целых четыре дня, пока не приблизились к земле, покрытой зеленью. Увидели они там резвящихся зверей, деревья со спелыми плодами и полноводные ручьи. И Тадж-аль-Мулук сказал своим приближенным: «Поставьте здесь сети и растяните их широким кругом, а встреча будет у начала круга, в таком-то месте». И его приказание исполнили, расставив сети широким кругом. Тогда собралось в круг множество разных зверей и газелей, и звери кричали, ревели и бегали перед конями.

Тогда на них пустили собак, барсов и соколов и стали бить зверей стрелами, попадая в смертельные места. И еще не дошли до конца загона, как было захвачено много зверей, остальные же убежали.

После этого Тадж-аль-Мулук спешится у воды и приказал принести дичь. Разделив ее, он отобрал для своего отца Сулейман-Шаха наилучших зверей и отослал ему, а часть раздал своим вельможам.

Ночь провел он в этом месте, а когда наступило утро, к ним подошел большой караван, в котором были купцы, слуги и рабы. Караван остановился у воды и зелени. Увидев путников, Тадж-аль-Мулук сказал одному из своих приближенных: «Принеси мне сведения об этих людях и спроси, почему они остановились в этом месте». Тогда гонец отправился к ним и спросил: «Расскажите нам, кто вы, и поторопитесь дать ответ». И те говорили: «Мы купцы и остановились здесь для отдыха. Место нашего привала далеко еще, и мы расположились здесь, доверяя царю Сулейман-Шаху и его сыну. Мы знаем, что всякий, кто остановился близ его владений, находится в безопасности и может не тревожиться. С нами дорогие материи, которые мы привезли для царевича Тадж-аль-Мулука».