Пешки Хаоса - [50]

— Далеко придется идти? — спросил он.

— Я не знаю, — сказала Гицилла. — Отдыхай, когда почувствуешь необходимость — десять минут отдыха на каждый час пути, но не спи. Продолжай идти. Времени мало.

Теперь Дафан окончательно был убежден, что, хотя эти слова произносили уста Гициллы, их подсказывал другой разум — возможно, как бы парадоксально это ни казалось, тот же разум, который не мог заставить речевой аппарат Нимиана говорить нормально.

Дафан посмотрел на Нимиана, но тот сказал лишь:

— Очень голоден. Нужна еда.

Дафан не хотел думать, что это может значить, но когда он, наконец, вышел из дома, то понял.

Семейство птиц моу — возможно, тех же самых, которых он видел убегавшими, когда выходил из красно-черного леса — бежало к ферме. Они не умели летать, но взрослые птицы были выше любого человека, и их туловища были очень толстыми. Дафан пытался не думать о том, как Нимиан будет сворачивать им шеи и рвать на куски, пожирая одну птицу за другой — вместе с перьями, когтями и всем остальным.

Трофейная форма неминуемо разорвется, не выдержав роста его тела, но Дафан думал, что одежда будет не слишком нужна Нимиану, когда его руки и ноги, последовав примеру ушей, начнут изменяться, приобретая окончательный вид. Он вспомнил узор на обнаженном теле Нимиана, когда впервые увидел его, и понял, что должно быть, это не просто узор, а что-то вроде чертежа, который ткачи и портные иногда чертили на песке, пытаясь придать форму своим мыслям.

К дому бежали не только птицы, туда направлялись рептилии и мегаскарабеи. Очевидно, Нимиан пока еще не был настолько голодным, чтобы съесть локсодонта, но это «пока еще» как-то не очень утешало Дафана.

Несколько рептилий проползли мимо него, но ни одна из змей не зашипела на него и не попыталась укусить. Похоже, палец Нимиана мог не только указывать путь; возможно, он обладал и защитной силой.

Дафан поступил в точности так, как было сказано. Было определенное утешение в той целеустремленности, которую дало ему повиновение. Не имело значения, насколько он был напуган, или что могло ожидать его в конце пути, лучше выполнять полученные приказы, чем вообще не знать, что делать.

Пройдя около часа — сколько точно времени прошло, он не мог узнать — Дафан остановился, чтобы несколько минут передохнуть. Выпив воды и отдохнув, сидя на гигантском грибе, он пошел дальше.

Он шел дальше и дальше, хотя его ноги болели от усталости. Двигаясь, он не чувствовал сонливости, поэтому продолжал идти, не останавливаясь. Его сознание становилось все более вялым, а мысли стали как будто вязкими — но его чувства не притупились, и он ощущал странное возбуждение. Он потерял счет времени, шагая по этой чуждой и странной местности, но было что-то глубоко внутри него, что, казалось, радовалось этому движению.

Солнце уже начало склоняться к закату, когда Дафан наткнулся на зверолюдей.

Он в это время шел по лесу: не такому странному, как лес из огромных красно-черных початков, в котором остановился грузовик, но все же необычному. Некоторые из деревьев были похожи на завезенные на планету людьми, но большинство были покрыты сияющими чешуйками, из-за чего их стволы и ветви казались скорее металлическими, чем деревянными, а их плоды были похожи на медальоны.

Дафан почувствовал запах зверолюдей еще до того, как увидел их, но он не знал, что значит это зловоние, и осознал, насколько оно сильно, лишь когда увидел, от кого оно исходит.

Дафан сначала застыл от ужаса, но ужас, казалось, потерял свою значимость, и он почувствовал странную ясность разума и некую машинальность. Оторванный палец Нимиана все еще висел на волоске, но Дафана охватило парадоксальное чувство, что это не палец привязан к нему, а он, Дафан, привязан к пальцу, лишь следуя туда, куда он покажет, не в силах сделать чего-то иного.

При других обстоятельствах он был бы убежден, что чудовищные зверолюди сейчас набросятся на него, разорвут на куски и съедят, но с пальцем Нимиана Дафан чувствовал себя так, словно это он, а не зверолюди, был здесь настоящим чудовищем, и что это им, а не ему, больше угрожает опасность быть разорванными и съеденными.

Всего там было шесть зверолюдей — трое с головами, вероятно, каких-то уродливых коров, один с головой ястреба, у еще одного голова была больше похожа на свиную, и один с лицом некоей чудовищной карикатуры на обезьяну. Все они были покрыты лохматой шерстью, кроме свиноподобного, а их ноги были похожи на медвежьи, кроме двоих с ногами как у птиц моу. Они были вооружены разнообразными топорами и копьями, хотя любой из них вполне был способен разорвать Дафана на куски голыми руками — или лапами, в случае тех, у которых не было рук как таковых. Они сидели или лежали на земле, но когда они заметили Дафана, то все вскочили на ноги и преградили ему путь.

В любой другой день его жизни такая встреча заставила бы Дафана упасть в обморок от ужаса или бежать со всех ног, надеясь не потерять контроль над кишечником. Сейчас же он просто остановился и поднял правую руку, чтобы показать страшный талисман, висевший на его указательном пальце.

— Я ищу Гавалона Великого, — сказал он. — У меня сообщение для него.