Пещера невольницы-колдуньи - [46]
Эриния произнесла короткую молитву богам, чтобы хранили его во время пути. И еще она молилась о том, чтобы он скорее вернулся. Она все еще трепетала внутри, страстно желая ощутить прикосновение его рук к своему телу.
Как сможет она существовать вдали от него?
Эриния скользнула за занавеску и бросилась на его кровать. Слезы струились по ее щекам, но она сама не знала, из-за чего плачет. Она дотронулась до губ, все еще хранивших воспоминание о его поцелуе. Она любит Рахмана и будет ждать его хоть до конца своих дней.
С сожалением он оглянулся на шатер. Трудно было расставаться с ней сейчас, когда они только-только начали понимать друг друга, но долг — прежде всего.
Рахман поспешил в шатер тетушки.
— Поручаю тебе заботиться об Эринии до моего возвращения. Я не знаю, когда это случится. Но когда бы я ни вернулся, я хочу сразу отпраздновать нашу свадьбу.
— Ты, бей, властелин Маскары, собираешься жениться на дочери дрессировщика животных?
Рахман улыбнулся:
— На ней и только на ней.
— Она тебя околдовала.
Он не отрицал этого, да и не хотел отрицать:
— По правде говоря, так и есть. Я стал ее рабом в тот момент, как впервые увидел.
Тетушка, о чудо, просияла:
— Наконец-то женщина соблазнила моего племянника, наконец он хочет жениться! Моя сестра, твоя мать, будет очень довольна — она уже перестала надеяться, что ты когда-нибудь найдешь себе жену и подаришь ей внуков.
— Позаботься о моей любимой и не допусти, чтобы с ней случилась беда.
Зарма внимательно посмотрела на племянника.
— С ней ничего плохого не случится, клянусь. Она уже согласилась выйти за тебя замуж?
— Я ее еще не спрашивал, но надеюсь, что согласится.
Тетушка слегка коснулась губами щеки племянника.
Эриния вначале пыталась бороться с чувством любви к Рахману, но, однажды уступив ему, полностью сдалась. Она спала в его постели с тех пор, как он уехал. Рахман попросил ее ждать его, и она ждала. Девушка напрягала свою память, пытаясь представить, что он лежит рядом с ней, здесь, где она коротала каждую ночь.
Никто никогда не говорил ей, что любовь может быть такой всепоглощающей. Все в ее жизни изменилось из-за этой любви. Она больше уже не считала себя пленницей Рахмана, скорее женщиной, которая ждет его возвращения. С тех пор как она поняла, что любит его, все окружающее стало казаться прекраснее — еда, которую она вкушала, воздух, которым дышала.
Труднее всего давалось ожидание. Она хотела быть рядом с Рахманом до конца своей жизни. Глубокая тоска терзала ее, как прожорливый зверь. Рахман любил ее, она была в этом уверена — вот что помогало ей выносить разлуку.
Только возможность спрятаться ненадолго в пещере у водопадика, возможность поболтать с незримым Сезамом позволяла ей хоть как-то развеяться, отвлечься от страсти, ставшей подлинным наваждением.
Эриния представляла себя в его крепких объятиях. Он прогонит все мрачные мысли из ее головы и навсегда избавит ее от одиночества. Она будет принадлежать ему и никогда больше не почувствует себя одинокой и беспомощной, какой ощущала себя с момента смерти отца.
Эриния закрыла глаза и улыбнулась. Рахман обладал огромной силой и в то же время был способен на нежность. Она хотела бы стать для него всем — его возлюбленной, его женой, той, что проведет рядом с ним всю эту жизнь и последует за ним в загробное царство.
Стараясь отвлечься от мыслей о Рахмане, она решила, что следует как можно лучше закрыть от посторонних взоров ее пещеру — ее тайну.
— Но ведь об этих местах знают единицы… Зачем же тебе это, о хозяйка? — решился спросить у нее Сезам.
— Затем, мой невидимый друг, что раньше или позже здесь появится еще какой-то любопытный… Мне бы совсем не хотелось, чтобы тайна моего сердца стала для кого-то просто стоянкой, унылым каменным бивуаком. Так ты согласен?
— Конечно, о хитрейшая из пленниц…
— Тогда скажи, сможешь ли ты сдвигать вот эту узкую и высокую скалу так, чтобы не шевельнулся более ни один даже самый крохотный камешек?
— Да, моя повелительница. Я бы смог сдвигать и сами горы…
— Нет, этого мне совсем не хочется. Спасибо тебе, добрый горный дух. Значит, отныне ты будешь впускать меня, когда я буду появляться здесь, у порога?
— Да будет так…
— Нет, это было бы слишком просто. Я должна встать вот здесь, у склона, и сказать: «Сезам, по велению сердца, откройся!» И только тогда ты будешь впускать меня.
— Слушаю и повинуюсь, моя осторожная госпожа!
Эриния рассмеялась. Впервые с тех пор, как Рахман покинул ее.
Свиток девятнадцатый
Рахман вернулся лишь к середине ночи. Несмотря на поздний час, слуги встретили его и увели его лошадь, чтобы почистить и покормить.
По дороге домой у него было много времени, чтобы все обдумать. Теперь он был уверен — Эриния всегда вела себя с ним честно и открыто. Она была так простодушна, что скорее всего совсем не умела лгать. Слухи давно уже будоражили его разум, но, похоже, то были просто слухи. Возможно, кто-то хочет завладеть наследством Эринии и поэтому пытается опорочить ее честь.
Быстрым бесшумным шагом Рахман вошел в шатер. Он надеялся найти девушку спящей в его постели и не был разочарован. Когда он тихонько отодвинул сетчатую завесу, света единственного фонаря оказалось достаточно, чтобы он смог разглядеть ее лицо. Дыхание девушки было глубоким и ровным; она спокойно спала.
