Пещера Батикава - [15]

Очень жалко было нарушить жизнь милого мирка, наступить на него ногами, замахнуться острыми лопатами, все разрушить, все перевернуть, ничего не оставить на месте.

Но что поделаешь, иначе невозможно. Человек на то и человек, чтобы переделывать природу. Она от этого становится не хуже, а лучше.

Участок, отмеренный колышками, был невелик, но потрудиться пришлось немало. Целина. Самая настоящая. А техники никакой, одни лопаты.

Работали до вечера и до волдырей на ладонях. Зато, когда уходили, квадрат выглядел черным бархатом среди зеленой травы.

Разговор в саду

Белесый туман стелется по станице. Еще совсем рано. По улице шагают трое с удочками. Улица выводит прямо к реке.

На пути — садик с чахлыми деревьями. Их только недавно посадили. На этом месте была разрушенная церковь. В нее во время войны попала бомба. Высокие, метровой толщины стены стояли до последнего времени, но недавно был устроен воскресник, и общими силами их разобрали.

И вот — садик.

Леша предложил посидеть. Есть разговор.

Сели. Удочки прислонили к молоденькой акации.

— Ребята, — начал Леша, — вы думаете, мы просто так на рыбалку идем?

— Зачем так, — сказал Пятитонка. — Сейчас лещ клюет. Самая вкусная рыба.

— Нам лещ ни к чему, плотичка нужна.

— Плотичка!.. Какой же толк от плотвы? Разве если для ухи…

— Не для ухи, а для кукурузы, — поправил Вальку Леша.

Валька спросил, не бредит ли он.

Леша не очень находчиво ответил, что Валька сам, наверно, бредит, затем разъяснил свою мысль о рыбе. Прозвучало загадочно и неясно.

— Раз кукуруза у нас древняя, — сказал он, — значит, и сеять ее нужно по-древнему.

Пятитонка посмотрел на приятеля добрыми непонимающими глазами.

— Ну, а как по-древнему, Леша?

— Как в книге написано. Мне один мальчик дал… — Леша потрогал подбородок, пошевелил челюстью. — В ней что хочешь есть… И про рыбок. Без рыбешек древние индейцы кукурузу не сеяли.

— А с рыбешкой?

— А с рыбешкой сеяли. Ее закапывали вместе с зерном. Зерно — рыбка, зерно — рыбка… Испанцы, которые были там с Колумбом, думали, что это индейцы приносят жертву своему богу, но ученые потом разобрались: никакая не жертва. Рыба была для удобрения.

Действия древних индейцев возмутили Пятитонку до глубины души.

— Ишь что выдумали — рыбой разбрасываться…

Леша пожал плечами.

— Ему про удобрение, а он — «разбрасываться».

— Так что удобрение… Удобрение — на станции. Там суперфосфата сколько хочешь. Хоть грузовик бери.

— Ты думаешь, что говоришь? — вскипел Леша. — Древней культуре — суперфосфат…

Валька тоже накинулся на Пятитонку:

— Ну, чего ты лезешь? Ясное дело, суперфосфат не годится. Тогда ведь никакой химии не было…

Пятитонка смутился. Он и вправду дал маху. Какие там химические удобрения в доисторические времена!.. В растерянности потянулся к затылку, за что получил от Вальки по руке.

На том разговор закончился. Поднялись, взяли удочки, двинулись дальше.

Бухгалтерский подсчет

Рыба клевала плохо.

Вернее, клевала здорово, но на крючок не попадалась.

Она стала какая-то хитрая. Три приятеля извели уже банку, отличных дождевых червей, а в ведерке плавали лишь четыре заморенные плотички и щуренок.

Леша в очередной раз подсек, ничего не взял, насадил нового червяка на крючок, поплевал, забросил удочку, посмотрел кругом.

Прелесть до чего хорошо!

Гладкая, чуть розоватая от раннего солнца вода.

И легкая дымка тумана.

И четкие, будто вырезанные, стрелы тростника.

И птица, парящая в высоте.

И покой. Такой во всем покой, что хочется стихи про себя повторять. Хорошие. Настоящие.

Но стихи не вспоминались. Мальчики просто молчали.

Нарушил очарование тишины Пятитонка.

— Слушай, Леша, я уж забыл… Сколько зерен надо высадить?

— Двести двенадцать.

— Значит, и рыбешек столько нужно?

— Ясно.

— А поймали сколько?

Прежде чем ответить, Валька заглянул в ведерко.

— Пять штук.

— А сидим сколько? Валька прикинул по солнцу.

— Часа два.

— Та-ак… — Концом удочки Пятитонка почесал затылок и стал вслух считать: — Если по восемь часов сидеть, за день, выходит, поймаем двадцать рыбок. Чтобы поймать двести, понадобится десять дней. Ну и еще одно утро на остаток… — Пятитонка снова двинул удочкой по голове, подвел итоги: — На одиннадцатый день, ребята, закончим лов.

Сын бухгалтера считал совершенно точно.

Возразить было нечего. В это время, на его счастье, поплавок дернул. Леша подсек и вытащил пустой крючок.

Потянулся к коробке с червями, но Валька прикрыл ее рукой.

— Не надоело? — спросил он.

Леша мрачно отстранил Валькину руку, достал червя, насадил, забросил крючок в воду.

— Поплевать забыл, — съехидничал Валька.

Леша не ответил. Помолчали, Потом Валька сказал:

— Я знаю, что делать. Сколько нужно рыбы, столько и будет. За десять минут.

— Петушиное слово, да? Как скажешь, так рыба валом повалит.

Вальку Лешин выпад не тронул.

— Зачем петушиное? Ты погоди, Леша. Пусть лучше Пятитонка скажет. — Валька повысил голос. — Пятитонка, ты в кооперативе вчера был?

— Ходил. Мать посылала.

— А рыба там есть?

— Камбала лежит, треска соленая, килька…

— Тоже соленая?

— Не, мороженая, балтийская, брусками такими.

— Вот, пожалуйста, — обратился Валька к Леше. — Одна килька — одно зерно… Чего лучше!