Песчаный фён. Часть первая - [32]

— Отставить стрельбу, приближаемся к сектору E24, готовность номер один! — приказал Сэм. — Орел-4, вы командуете погрузкой раненых и оказываете первую помощь. Орел-3, — осмотр повреждений. Орел-2, — слежение за тепловым оборудованием.

Спустя полминуты ожил микрофон Калеба:

— Скопление тепловых отметок на юго-востоке сектора.

— Местность? — осведомился пилот.

— Площадь в центре квартала, — ответил штурман, — весьма труднодоступная, 20 на 39 метров, сильно засоренная, нужно садиться вручную и вертикально.

— Говорит Орел-3, у нас могут возникнуть проблемы с топливом.

— Не возникнут, — безапелляционно заявил медик. — Проведи сканирование газового состава воздуха!

В микрофонах воцарилось молчание.

— Водорода два процента! — механик полувосторженно закричал, — два процента! Этого хватит для дозаправки, если включить молекулярный фильтр! Но еще два процента, и мы все взлетим на воздух!

— Когда это произойдет? — спросил Сэм и вывел двигатели на малую тягу, завис над площадью, закрыв собой восходящее солнце. Начал медленное снижение, издавая оглушительный рев, выбрасывая струи газа. На руках Сэма выступала испарина, лоб покрылся потом. «Лишь бы не промазать!» — подумал он.

Механик все медлил с ответом. Когда до земли уже оставалось метров пять, Майкл произнес:

— Минут десять, не больше.

Куохтли стоял у стены тюрьмы и всматривался в бледное лицо Эриха. Тому становилось все хуже. Как только появилась свободная минута после нервотрепки с капитаном флота и распределением, кому и куда из освобожденных спрятаться, глава филиала разведки сразу же отправился к центральному зданию, у которого дежурили четверо бойцов, оказывая посильную помощь раненым, которых, как оказалось, было немало, — сдерживая «врагов общества», местная полиция не особо церемонилась с задержанными. Ушибы были у всех, а у нескольких обнаружились переломы.

С первого взгляда, только подойдя к Берне, Куохтли определил, что тот плох и долго без помощи не протянет. Раздробленная кость, порванные сухожилия и превращенные в фарш мышцы — таков неутешный вывод Фернандо. Пули в ране не было, но все равно Берне потерял уйму крови. Выдав несколько распоряжений по поводу пострадавших, Куохтли взял бинокль из сумки, стоявшей у вышибленной двери, и, взобравшись на крышу трущобы, всмотрелся в горизонт. Его уже несколько минут тревожил раздававшийся на грани слышимости легкий гул, который с каждой минутой нарастал. Куохтли нервничал. Он привык к грузу ответственности, но не к такому тяжелому. В его руках были тридцать две человеческие жизни! В сравнении со штатом марсианского разведывательного управления — ничто, но беспомощность этих тридцати людей меняла все. Грязные, измученные и уставшие — они не видели иной надежды, кроме него. В первую очередь его волновали повстанцы, чего нельзя было сказать о последних. Те, укрывшись за бочками бензина, самозабвенно палили во что-то в небе. «Куда они стреляют?» — подумал Куохтли и, посмотрев в направлении стрельбы повстанцев, увидел белый шаттл. Мишень заметная, однако это не мешало революционерам безбожно мазать. Лишь один снаряд достиг цели и, взорвавшись, пошатнул ее. Транспортник клюнул носом, но продолжил движение. Осколки же снаряда попадали артиллеристам на головы. О судьбе остальных снарядов можно было только гадать.

Куохтли еще раз взглянул на шаттл. На борту того поблескивала эмблема космического флота. Только убедившись в этом, Фернандо бросился вниз по лестнице и, подбежав к десантникам, задыхаясь, приказал:

— Соберите людей у северного здания, раненых подготовить к эвакуации! За нами прилетели.

Десантники, уже не особо-то надеявшиеся на спасение, повскакивали с мест. На их лица вернулось оживление. Не теряя ни секунды, они поспешили тут же сообщить радостную новость спасенным.

Не прошло и нескольких минут, как поднялся ажиотаж. Люди переговаривались, жестикулировали и что-то втолковывали друг другу, двигаясь, кто семенящей, кто неспешной походкой к северному зданию, наименее хлипкому из всех. Тени людей мелькали на испещренном оспинами взрывов, осколками бетона асфальте, косо падали на изъеденные пулями здания, некоторые из которых были готовы рухнуть на головы прохожих при первом дуновении ветра. Солнце, маленькое и мертвенно-белое, окружая себя синим ореолом, медленно поднималось из-за горизонта, освещая изуродованные улочки квартала. А где-то там, за толщей непроницаемой брони, стоял другой купол полный людей, чьи высотные дома встречали первые лучи солнца в абсолютно новом мире, в мире равенства и свободы, но вот только свободы насильной и жестко по пунктам расписанной.

Новость о спасении не оставила равнодушным ни одного. Куохтли этого волнения не разделял, по своему опыту зная, что далеко не всегда спасение — конец страданиям. Его распирало волнение, потому что хоть малая доля ответственности падала с его многострадальной души. Тем не менее, он держался уверенно и представительно. Где-то в середине переселения над головами раздался уже явственный рокот, и свет солнца померк. Над площадью завис челнок, изрыгая струи голубовато-белого пламени, ослепительного настолько, что предпочтительней было бы вообще на него никогда не смотреть. Люди, прикрыв головы от палящего жара, ускорили бег и, спустя какие-то секунды, оказались у места сбора, и, как оказалось, вовремя.