Пес смерти. Мисс Марпл рассказывает. Расследует Паркер Пайн. Второй гонг - [41]

Сегодня он окончательно понял, что находится под пристальным наблюдением, и ему стало немного не по себе.

Неужели все написано у него на лице? И Левингтон, будучи специалистом, заметил отклонения в его психике?

Джека залихорадило: «Так я и правда схожу с ума? Что же это такое: я на самом деле болен, или все это грандиозная мистификация?»

А может, одним ударом разрешить все свои сомнения. До сих пор он играл один — без партнера, а если с ним будет кто-то еще? Тогда либо они оба услышат этот крик, либо… только он один.

В тот же вечер он приступил к реализации своего плана. Он подошел к Левингтону. Они сразу разговорились, тот, похоже, только и ждал подходящего случая. По-видимому, Джек чем-то его заинтересовал. Ему без особого труда удалось договориться сыграть несколько партий в гольф — до завтрака. Условились на следующее утро.

Из отеля они вышли около семи. Утро было прекрасное — тихое и ясное, правда, было немного прохладно. Доктор играл хорошо, Джек — скверно. Он был очень сосредоточен и все время украдкой поглядывал на часы. Было двадцать минут восьмого, когда они дошли до седьмой дорожки, проходившей возле коттеджа.

Девушка, как обычно, копалась в саду и даже не подняла головы, когда они проходили мимо.

Ближе к лунке лежал мяч Джека, немного поодаль — доктора.

— Вы подставились, — сказал Левингтон, — полагаю, грех не воспользоваться этим.

Он нагнулся, чтобы рассчитать направление удара. Джек буквально замер и неотрывно смотрел на часы. Двадцать пять минут восьмого. Мяч быстро покатился по траве, остановился на краю лунки, дрогнул и скатился вниз.

— Отличный удар, — сказал Джек.

Голос его звучал хрипло и казался чужим. Он поправил часы на руке с чувством безмерного облегчения: ничего не произошло, чары разрушены.

— Подождите, пожалуйста, — сказал он, — я хочу закурить.

Джек набил и зажег трубку, пальцы плохо слушались, дрожали. Но с души словно свалился огромный камень.

— Боже, какой хороший день, — заметил он, озирая открывшуюся перед ним перспективу.

— Продолжайте, Левингтон, ваш удар.

Но в то мгновение, когда доктор ударил по мячу, раздался женский крик, пронзительный, отчаянный: «Убивают… помогите! Убивают!»

Трубка выпала из ослабевшей руки Джека, он резко повернулся, но тут же, вспомнив о Левингтоне, затаив дыхание, посмотрел на него.

Тот готовился к удару, и Джек не увидел его глаз.

— Немножко близко… и неудобно, хотя, я думаю…

Он ничего не слышал.

Мир, казалось, закружился вместе с Джеком. Шатаясь, он сделал шаг, второй… Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит на траве, а над ним нависла фигура Левингтона.

— Очнулись, теперь только не волнуйтесь, не волнуйтесь.

— Что я натворил?

— Вы упали в обморок, молодой человек… или умело симулировали его.

— Боже мой! — застонал Джек.

— Что случилось? Закружилась голова?

— Я вам все сейчас расскажу, но вначале я хотел бы спросить вас кое о чем.

Доктор зажег трубку и уселся на скамейку.

— Спрашивайте, — спокойно сказал он.

— Последние дни вы наблюдали за мной. Почему?

— Вопрос довольно щепетильный. Как известно, и кошке дозволено смотреть на короля. — В глазах его мелькнула насмешка.

— Пожалуйста, скажите. Мне совсем не до шуток. Так почему? Мне необходимо это знать.

Лицо Левингтона посерьезнело.

— Постараюсь ответить вам как есть. У вас вид человека, которого что-то сильно гнетет, и мне стало интересно, что же именно.

— Ответ предельно прост, — с горечью сказал Джек. — Я схожу с ума.

Он выжидательно помолчал, но его заявление, похоже, не вызвало ожидаемого эффекта — интереса, ужаса, — и он повторил:

— Говорю вам, я схожу с ума.

— Очень странно, — пробормотал Левингтон. — Действительно, очень странно.

Джек взорвался.

— И это все, что вы можете мне сказать? Какие же вы все-таки, врачи, бессердечные.

— Ну-у, мой юный друг, здесь вы не правы. Хотя бы потому, что я, хоть и имею диплом, лечу несколько иные болезни, чем те, что лечат обычные врачи. Выражаясь точнее, я не врачую плоть, вот так-то.

Джек оживился.

— Вы психиатр?

— В каком-то смысле да, хотя, наверное, если быть более точным: врачеватель души.

— А-а-а…

— Я вижу, вы разочарованы. Но надо ведь как-то называть ту субстанцию, которую можно отделить от плоти и которая существует независимо от своей телесной оболочки. Знаете, молодой человек, вам надо бы прийти в согласие с собственной душой, — это ведь не просто религиозное понятие, выдумка церковников. Можно назвать это разумом подсознания или какими-нибудь другими словами. Вы вот обиделись на меня, но, могу вас заверить, я действительно нахожу странным, что такой уравновешенный и абсолютно нормальный юноша, как вы, считает себя сумасшедшим.

— Все равно со мной что-то не в порядке. Что-то с головой.

— Простите, но я не верю.

— У меня галлюцинации.

— После обеда?

— Нет, по утрам.

— Ну это вряд ли возможно, — сказал доктор, пытаясь разжечь потухшую трубку.

— Я слышу то, чего никто не слышит.

— Один человек из тысячи видит спутники Юпитера[38]. И то обстоятельство, что девятьсот девяносто девять их не видят, не опровергает факта их существования, и, разумеется, нет причины называть этого единственного сумасшедшим.