Пёс Господень - [4]
Ветер сменился. Ветер усилился, на берегу похолодало. Море за песчаной косой ускорило бег волн, запенилось, забурлило. Оторопевшие, онемевшие от плотности смерти люди расступились, пропуская невысокую девичью фигурку — почти белую на фоне почерневшего неба. Ведьма, снова опустившись на колени, погладила хрипящего Карла по липким от крови волосам.
— Бедные… И счастливые. Разве не высшее счастье — постоять за свою правду? Разве не высшая храбрость — выступить против навязанного порядка вещей? — она поцеловала умирающего в лоб. — Но даже самому храброму порой нужна помощь. Не умаляя его подвиг, а продолжая…
Встав, девушка раскинула руки. В одной из них почему-то лежало яблоко — самое обыкновенное, зеленое, с листиком на черенке. Лау замер.
— Так встаньте же и продолжите!
Мир вздрогнул. Или то был не мир, а дернулись, заскребли по песку не успевшие еще остыть конечности павших? Люди вокруг завыли, захохотали, замахали оружием. Лау осознал, что воет и машет вместе со всеми — и когда только успел подобрать подходящий дрын?
А мертвые тем временем встали и пошли.
За стеной опять запел рог. Чуть не перекрывая эту песнь, кто-то принялся жадно, надрывно молиться: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох…» Голос не был похож на инквизиторский.
С другой стороны раздался другой голос. Слова были незнакомы. Они словно шелестели на все усиливавшемся ветру, щелкали жучиными надкрыльями, вихрем вились среди раскаленных нездешних дюн. Обернувшись, Лау увидел, как движутся губы ведьмы. Она читала, прикрыв глаза, и смысл проникал в голову будто бы сам собой:
«Я проделала мой путь, я знаю тебя, я знаю твое имя и я знаю имя той, которая внутри тебя: Та, которая всегда убивает, пожирает извергов огнем, владычица всякого пилона, госпожа, которая призывается в день Тьмы — вот твое имя».
Таран набрал ход. Из тел штурмующих торчали темные древки и белые оперения. Камень, пущенный умелой рукой, с хрустом влепился в голову тощему рыбаку. Кувыркаясь и фыркая пламенем, под ноги мерно шагающему Карлу упал факел. Штаны на мертвеце занялись, но тот продолжил свой путь, незряче и деловито.
Толпа бесновалась. Люди бились о стены усадьбы, бросались на ворота, пытались влезть по булыжной кладке. Лау шел в ту же сторону, загребая ступнями. Так медленно, как мог. Каждый шаг вызывал экстатическое, острое чувство; каждый миг промедления скручивал внутренности отвращением и рвотными позывами. В голове ритмично стучало: «Господи! Господи! Что я делаю?! Господи!»
Ведьма надкусила яблоко. Звук был такой, словно кто-то порвал мокрую парусину. Поверх него все так же стонала хищная песня пустыни. Слова не давали пощады никому:
«Я проделала мой путь, я знаю тебя и я знаю твое имя, и я знаю имя той, которая внутри тебя: Заклинательница твоих Двух Земель, уничтожающая огнем тех, кто приходит к тебе, повелительница духов, послушница слова твоего повелителя — вот твое имя».
Мертвые шли, живые падали, ловя случайный или нацеленный снаряд. Никому из них не доставалось покоя.
Где-то, разрывая грудные клетки, из распятых спазмом тел выбирались чудовищные твари — ребра вытягивались в паучьи лапки, позвоночный столб изгибался жалом скорпиона. Где-то еще живые раненые, задыхаясь от истошных воплей, словно прорастали друг в друга, превращаясь в спутанные комки рук и ног. Где-то черепа, отделяясь от шей, усаживались на растопыренные кисти рук и насекомо щелкали челюстями. Все это мясо, все эти кости уверенно и цепко семенили, прыгали, катились на холм. И устремлялись к воротам.
Ворота же встретились с тараном. Грохнули раз, другой, ухнули, треснули. И упали.
Со двора донеслись крики. Не слишком понятно было, чего в них больше — ужаса, решимости, боевого ража. Ясно было одно: тот, кто кричит, еще жив. Кадавры и твари атаковали молча.
Лау добрался до ворот. Внутри у него было пусто — и в то же время бурно, словно на море в шторм. Уцепившись за боковину, чтобы не унесло за остальными, он влип в камень и дрожал всем телом.
На его глазах последние селяне падали под ударами мечей, бросаясь на противника, словно мифические берсеркеры. Мечники же отступали к дому. Маркус де Гиш бился впереди, принимая на доспех удары костяных жал и исковерканных конечностей. «Они все умрут, — сказал кто-то в голове Лау. Наверное, это был его ratio[6]. — Все умрут, и ты тоже умрешь».
«Я проделала мой путь, я знаю тебя и я знаю твое имя, и я знаю имя той, которая внутри тебя: Владычица ночи, которая попирает Красных Демонов, которая содержит праздник бога Хаакера в день слушания грехов — вот твое имя.
Имя твое — Нехлен».
Инкантация закончилась. Ведьма подняла веки, улыбнулась и снова хрустнула яблоком. Она стояла на склоне перед стеной одна. Живых не осталось.
Над головой Лау раздался шорох. Дернув затылком и удивившись, что как-то еще способен контролировать тело, парень уставился наверх. Там, уперев для верности ногу в камень надвратной башенки, сидел инквизитор. В руках у него был здоровенный, тяжелый самострел. Острие болта смотрело прямо на ведьму.
— Я успела, — снова улыбнулась ведьма. Она куснула яблоко в третий раз и показала огрызок. — Я успела, а ты…
Тигр погиб. Ушел в никуда Двуединый, признав расторжение древнего договора. Иные остались наедине с собой. И как-то сначала неявно, а после – все заметнее, все чаще попадаясь на глаза дозорным, начинают происходить странные, необъяснимые вещи. Даже опытные волшебники и колдуны теряются, сталкиваясь с ними. Воронежские Темные строем идут под нож мясника. В Красноярске кто-то творит сумбурные чудеса, наплевав на status quo. Делятся мрачными тайнами бескуды. В далекой Бразилии дельфины выходят на берег. Что творится с пространством и временем – лучше даже не пытаться представить.
В штутгартское отделение Инквизиции попадает неожиданный арестованный.
Человек вышел в космос. И затормозил на границе Солнечной системы. Слишком велики и необозримы оказались межзвездные пространства, слишком медленны и несовершенны аппараты, которые намеревались их пересекать. Так бы нам и сидеть у родных пенатов, без надежды на иные миры… Если бы не появились лоцманы. Люди, способные усилием воли переносить космические корабли на десятки и сотни парсек. Люди, способные чувствовать гравитационные вектора, прикидывать в уме элементы орбит и вносить в курс поправки на закон относительности.
У Понимающего много историй. Межрасовые конфликты, спасение миров, распитие чая в теплой компании. Никогда не знаешь, куда поток времени закинет тебя в следующий момент. В одном можно быть уверенным: что бы ни произошло, тебя всегда поддержат, помогут и поймут. Ну или, опять же, чаем напоят.Это рассказ о том, как важно взаимопонимание между самыми несхожими людьми – и даже между существами разных видов. В нем несколько героев, и у каждого своя правда. И чтобы мир не погиб – а в какой-то момент даже мог быть создан заново из ничего – этим героям приходится прислушаться к себе и сделать правильный выбор.
Как будет развиваться человек? Приобретем ли мы сверхспособности, достигнем ли бессмертия, деградируем ли? Шестнадцать современных писателей-фантастов поделятся своим видением того, куда движется цивилизация. В сборнике представлены лучшие работы, участвовавшие в проведенном в конце 2018 года конкурсе рассказов «Эволюция человечества».
«Когда же бравый полисмен справился с приступом тошноты, вспомнил устав и осторожно приблизился к валяющемуся на пласфальте плащу, внутри уже никого и ничего не было. На ткани остались следы вязкой жидкости, напоминающей слюну…».
Верстка Минеи Праздничной выполнена с сентября месяца и праздника Начала индикта по август и Усекновения честныя главы Иоанна Предтечи. Даты подаем по старому и (новому) стилю. * * * Данная электронная версия Минеи Праздничной полностью сверена с бумажной версией. Выполнена разметка текста для удобочитаемости; выделено различные образы слова МИР: мир (состояние без войны), мíр (вселенная, община), мν́ро (благовонное масло).
Все видимое и невидимое сотворено Богом. По Своему образу и подобию создал Господь и человека. Потому одним из духовно–душевных стремлений человека является созидание, видимый результат которого проявляется в архитектуре, музыке, живописи, поэзии, словесной искусности. Рядом с нами живут, трудятся и молятся люди, которые вроде бы ничем не отличаются от всех остальных. Но если приглядеться, прислушаться, узнать о них подробнее, то откроешь для себя в этих людях промысел Божий, который заключается и в их судьбах житейских, и в отношении к жизни, к Богу, ближним. Об этом они расскажут нам сами своим творчеством. Прекрасные строки стихов побудили нас составить это сборник в подарок всем добрым людям от любящего сердца, с единственной целью — найти смысл жизни через познание Бога и спасению безценной человеческой души. Печатается по благословению настоятеля храма Рождества Христова о.
Богословско-литературное наследие Леонтия Византийского, знаменитого богослова и полемиста VI века, до сих пор остается недостаточно изученным в России, между тем как на Западе в XIX–XX вв. ему были посвящены десятки исследований. Современному российскому читателю известны, пожалуй, лишь краткие упоминания о Леонтии в трудах протоиерея Георгия Флоровского и протопресвитера Иоанна Мейендорфа. До сих пор нет полного русского перевода ни одного трактата Леонтия Византийского... Не претендуя на полноту и окончательность, предлагаемый ныне сборник исследований призван дать современному российскому читателю необходимые сведения о составе «Леонтиевского корпуса» (Corpus Leontianum), его предполагаемом авторстве, структуре и содержании входящих в него богословских трудов. *** Редакционный совет Центра библейско-патрологических исследований (программа поддержки молодых ученых ВПМД) Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви: Иерей Сергий Шастин (настоятель Крутицкого Патриаршего Подворья, Председатель Всероссийского православного молодежного движения и Братства Православных Следопытов) Диакон Михаил Першин (директор центра, заведующий информационно-издательским сектором Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви) Иерей Сергий Осипов (технический редактор) Проф.
Впервые я познакомился со Спердженом, купив его книжку в букинистическом магазине в Ливерпуле в 1950 году, хотя после этого потребовалось еще несколько лет, чтобы я по-настоящему узнал его. На моей книжной полке стояли несколько его книг, и мне, тогда еще молодому христианину, нравилась горячая вера их автора, но по большей части я все же воспринимал Сперджена как чудо-проповедника чуждой мне викторианской эпохи. Тогда я был согласен с одним современным писателем, сказавшим, что «в век скучных английских проповедей Сперджен говорил захватывающим, богатым, метафорическим языком». К трудам Сперджена я относился как к обычным современным христианским книгам с евангельским содержанием, разве что их было слишком много.
Слабых нужно защищать. Эту простую истину каждый знает. Но вот исполнять её на деле бывает трудно, а иногда - просто страшно. Например, когда видишь, что плохие мальчишки обижают девочку или малыша, то сердце подсказывает — нужно заступиться. И ты вроде бы совсем готов прийти на помощь, но... ноги сами идут в другую сторону. А потом очень долго со стыдом вспоминаешь свою трусость. Зато если ты сумел преодолеть свой противный страх и бросился на помощь, то всё получается совсем по-другому. А самое главное - тебе не придётся потом спорить со своей совестью.
Творения святителя Иоанна Златоуста с древности были любимым чтением жаждущих премудрости православных христиан, не утратили они своей актуальности и сегодня. В этом сборнике помещены выдержки из творений святителя по самым разным темам: о любви к Богу и ближнему, о добродетелях и страстях, об отношениях в семье и воспитании детей. Книга рассчитана на самый широкий круг читателей.