Первый Павел: Воссоздание радикального провидца из-под иконы консервативной Церкви - [35]
Остановимся на мгновение, пока мы сидим среди руин Приены, и подумаем об этом греческом названии "Sebastos", а не о его латинском эквиваленте "Augustus". Подумаем имено о греческом слове, потому что (кесарь) Август, как (Иисус) Христос, стал обычным вторым именем, а не трансцендентным титульным утверждением. "Sebastos – это адъективная форма глагола "sebomai", что означает " поклоняться". Наша паломническая группа видела два дня ранее надпись на синагоге “Поклоняющиеся Богу” (theosebis) в Афродизиас и вы, дорогие читатели, встречал его ранее, в главе 3, у Луки это “чтущие Бога ” (sebomenoi).
"Sebastos", однако, не означает "поклоняющийся", но "преклоняющийся", а Theos Sebastos означает «Бог, Которому Поклоняются». Среди всех древних богов и богинь толпы Олимпа, Август не какой-то «Джонни-пришел-самый-последний-Бог», но тот, кто (превыше всех остальных)- и ему особое поклонение. Все другие смертные могли стать божествами, как сказал Гораций Августу, только после смерти, но
"Также постиг, что одной только смертью смиряется зависть. Жжет ибо блеском своим, кто таланты других затмевает, Ниже стоящих: любовь он, когда уж угаснул, заслужит. Почести только тебе уделяем мы щедро при жизни, Ставим тебе алтари, чтобы клясться тобою, как богом, Веря - ничто не взойдет тебе равное и не всходило." (Послания 2:1:12-17)
У Римского имперского богословия не было проблем с человеком, который был, с одной стороны, Сыном Божьим, а с другой - воплощённым Богом. Это богословие также никогда не предполагало созыва Совета в Никее, где будут решать, как человек может быть одновременно полностью человеком и полностью Богом. Римские богословы – это поэты и художники, которые презирали любое подчинение Римского богословия греческой философии. То же самое сделал Павел для христианского богословия в 1 Коринфянам 1-4.
У нас уже есть наше первое и самое фундаментальное понимание Римской имперской теологии следующее из этой единственной надписи. Оно, конечно, сосредоточено и воплощено в божественности правителе. Но титулы, такие как Сын Божий или Воплощённый Бог, зависят от первого титула императора, так что они всегда должен быть на первом месте. Если бы Павел поднял глаза, например, когда проходил через юго-восточные ворота общественного форума в Эфесе, то первое слово, которое он увидел бы на посвящающей надписи, была аббревиатура IMP: «Императору всепобеждающему».
Надпись в Приене ничего не говорит о мире. Это просто предполагало и подчеркивало, что трансцендентные титулы Кесаря, Сына Божьего и воплощённого Бога, исходили из этого и зависели от него в первую очередь, и это всегда был первый титул императора как мирового Завоевателя. От какого мира произошел и воплотился в таком Божественном Победителе?
ОТ МЕСТА ПАЛАТКИ К СТЕНЕ ХРАМА
В середине первого века до нашей эры почти столетие жестоких социальных беспорядков и ужасных классовых и гражданских войн было худшим кошмаром Рима. Казалось, что все кончено, Рим был обречен, Римская империя была уничтожена, и, в ужасах ее распада, она уничтожила бы средиземноморский мир.
В своих, Посланиях Гораций, современник событий, вопрошал: «нас ведет слепое безумие, или какая-то более могучая сила, или чувство вины?» (7.13–14). Братоубийственное убийство Рема Ромулом означает, что «горькая судьба преследует римлян, и убийство брата . . . будь проклятием для потомков?» (7.17–20). Далее он пишет «второе поколение разорвано на куски гражданской войной, и Рим убивает сам себя» (16.1-2). Может быть, Рим, «этот самозваный город мы сами разрушим, мы, нечестивое поколение", пока дикие животные и дикие варвары не будут блуждать по "пеплу нашего города”» (16.9–12).
2 сентября 31 г. до н. э. у мыса Акциум на северо-западном побережье Греции, флот Октавиана, который скоро станет Августом, разгромил объединённый флот Марка Антония и Клеопатры в последнем великом морском сражение античности. После чего Октавиан преследовал их, до двойного самоубийства в Александрии. Октавиан повелел, что бы его командная палатка и само место на северном мысе Акциуме были превращены в священную землю. Палатка должна была стать святилищем, в которое была бы вмонтировано десяток бронзовых штурмовых крюков с захваченных кораблей противника.
На фронтоне этого святилища Октавиан приказал сделать надпись, высеченную очень крупными прописными латинскими буквами. Это не просто место поклонения; а это место свершения Его дела. Большая часть этой надписи сохранилась там, хотя частично, что то исчезло перед Второй мировой войной. В любом случае, у нас достаточно, чтобы сделать адекватную реконструкцию:
«Император Цезарь, Сын Божий [DIVI F], после победы в войне, которую он вел от имени Республики в этом регионе, когда он был консулом пятый раз и император в седьмой раз, после установления мира на суше и на море, посвятил Марсу и Нептуну лагерь, из которого он отправился атаковать врага, теперь украшенный морскими трофеями».
Это инаугурационное провозглашение дает в кратком изложении основную структуру римского императорского богословия, сосредоточенную и воплощенную в самом императоре:
Шокирующие правда и откровенность библейских представлений о Боге приводят в растерянность многих читателей Библии. Как же древняя дикость, вопиющие картины жестокости и насилия в испорченном мире стали величайшей надеждой человечества на счастье и справедливость? Могут ли ужас и надежда главных тем священной книги быть понятны сегодня?Джон Доминик Кроссан – один из самых знаменитых и авторитетных современных исследователей Библии, яркий представитель новой волны поиска исторического Иисуса – наиболее интересного направления в современной библеистике.
Лучшие исследователи Нового Завета, Маркус Дж. Борг и Джон Доминик Кроссан объединились, чтобы показать радикального и малоизвестного Иисуса. Оба автора обнаружили, что для многих христиан неясны детали и события последней недели, предшествующих распятию Иисуса. Используя Евангелие Марка, как своего проводника, Борг и Кроссан представляют хронику последней недели жизни Иисуса. Они начинают свою историю в Вербное Воскресенье с двумя триумфальными входами в Иерусалим. Первая - это процессия римского наместника Понтия Пилата, возглавляемая римскими солдатами, символизировала военную мощь империи.
В «Величайшей молитве» Джон Доминик Кроссан, ведущий ученый в области поиска исторического Иисуса объясняет революционный смысл молитвы, которая служит краеугольным камнем христианской веры — Молитвы Господа.
Впервые на русском языке самая известная книга мэтра современного религиоведения Маркуса Борга! Один из лидеров скандального Семинара по Иисусу написал книгу о бунтаре и мистике Иисусе. Борг показывает, как понимать поступки и слова Иисуса из Назарета на фоне социально-политического устройства мира, в котором он жил: тяжелое положение крестьян, произвол религиозного истеблишмента, римская оккупация, и пишет о перспективах современного христианства — знаках надежды для верующих, преодолевших тупики фундаментализма и натиск массовой культуры.
Святитель Феофан Затворник писал: «…Молитва молитвою, а доктора докторами, и докторов Бог дал, и к ним обращаться – Божия есть воля. Господь со Своею помощию приходит, когда естественных средств, Им же нам устроенных, оказывается недостаточно. Поэтому молиться будем, а естественными средствами все же пренебрегать не следует. Ищите и обрящете». Краткие жизнеописания и наставления православных святых, молитвы от разных недугов, в скорби об усопших, благодарственные молитвы по даровании Господом исцеления, рецепты настоев и целебных сборов, секреты лечения медом и другими продуктами пчеловодства.
В то время как Православная Церковь остается верной, чистой Христова и Апостольского благовестия, западный мир все более удаляется от апостольского наследия, все более отходит от той основы Благой Вести, которая была и навеки остается сущностью христианской проповеди: «Мы видели и свидетельствуем вам новую Жизнь», и «возвещаем вам сию Вечную Жизнь, которая была у Отца и открылась нам», и «Мое Царство не от мира сего»…Протоиерей Митрофан Зноско-Боровский.
В первый том Собрания сочинений митрополита Киевского и Галицкого Антония (Храповицкого) (1863–1936) вошли его наиболее яркие богословские труды разных лет. Представленные работы, несмотря на спорность некоторых из них (в первую очередь это относится к «Катехизису»), по праву занимают почетное место в сокровищнице русской богословской мысли.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Конфуцианство тем отлично от других религий, даже от восточных, что те, в сравнении с ним, все же имеют некоторое сходство с западными, так что невольно рождается вопрос: религия ли это?Этот вопрос мы лучше всего решим из рассмотрения происхождения конфуцианства, или, лучше сказать, всякий может решить по-своему, потому что у всякого может быть свое понятие о религии…».
В этой статье анализируется один из самых значительных элементов антропологии растафарианства — dreadlocks. Эта причёска важна для всех растафари. В этом исследовании были проанализированы отношение растафари к dreadlocks и их символика. Опираясь на полевой материал, представленный в работах западных исследователей (Gerald Hausman, Barry Chevannes, Noel Leo Erskine, Ras Steven, Werner Zips), интервью и биографии растафари, мы можем сказать, что dreadlocks — символ веры и спасения. Эта причёска утверждает новую судьбу человека — растафарианскую судьбу.