Первый нехороший человек - [16]

– Что же вас привело сегодня ко мне?

Поверх ее ежедневника размещалась коробка бенто. Она налопалась как можно скорее после предыдущего пациента? Или еще ждала этого, в полуобмороке от голода?

– Если хотите, можете обедать, я не против.

Она терпеливо улыбнулась.

– Начинайте, когда почувствуете, что готовы.

Я повернулась боком на кожаном диване, но быстро обнаружила, что места для моих ног не хватит, и развернулась обратно: она не из таких психотерапевтов.

Я рассказала ей о своем глобусе истерикусе и как у меня замкнуло грудинощитовидную мышцу. Она спросила, могу ли я припомнить провоцирующие поводы. Я не была готова рассказывать ей о Филлипе и потому описала свою гостью, как она перемещается по гостиной, мотая громадной головой с тяжелыми веками, как корова, туповатый, вонючий бык.

– Быки – самцы, – сказала доктор Тиббетс.

Но так и было. Женщина – она говорит, слишком много, и тревожится слишком много, и отдает, и поддается. Женщина – она моется.

– Она не моется?

– Почти никогда.

Я описала ее полное пренебрежение к моему дому и изобразила всякое, что она со мной сделала, – давя себе на грудь и стискивая себе запястья. Дернуть саму себя за голову назад оказалось трудно.

– Может, оно и не кажется болезненным, потому что я сама это все сейчас делаю.

– Не сомневаюсь, что это болезненно, – сказала она. – А как вы сопротивлялись?

Я выпустила свою руку и села на место.

– В смысле?

– Вы сопротивляетесь?

– Вы про самооборону?

– Конечно.

– Ой, тут все не так. Тут скорее случай очень скверных манер. – Я сама себе улыбнулась, поскольку получалось, будто я ушла в отрицание. – Вы слыхали о «Раскрытой ладони»? О самообороне, которая поможет вам жечь жир и наращивать мышцы? Я ее, считайте, изобрела.

– Вы кричали?

– Нет.

– А «нет» говорили ей?

– Нет.

Доктор Тиббетс умолкла, словно адвокат, у которого больше нет вопросов. Лицо у меня смялось, а глобус болезненно вздулся; она протянула мне коробку «клинексов».

Я внезапно осознала, почему она выглядит такой знакомой.

Она была секретаршей доктора Бройярда. Возмутительно. Вообще ли она Рут-Энн Тиббетс – или секретаршей и у Рут-Энн Тиббетс? Об этом следовало сообщить куда следует. Куда? Не доктору Бройярду и не доктору Тиббетс, поскольку, несомненно, звонок примет эта самозваная, маскирующаяся женщина. Я медленно взялась за сумочку и свитер. Лучше не раздражать ее и не провоцировать.

– Вы мне очень помогли, спасибо.

– У вас еще полчаса.

– По-моему, они мне требуются. Задача была на двадцать минут, и вы ее решили.

Она помедлила, глянула на меня.

– Я взыщу с вас оплату за всю встречу целиком.

При мне имелся уже подписанный чек. Я извлекла его из сумочки.

– Если можно, пожалуйста, уделите эти полчаса кому-то, кто психотерапию себе позволить не может.

– Не могу.

– Спасибо.

Кли была в «Ралфзе», поэтому я осталась дома и приложила горячие компрессы, силясь постепенно расслабить горло. Время от времени я прикладывала к нему теплую металлическую ложку – говорят, это помогает. И как раз когда мне показалось, что как-то получается, позвонил Филлип.

– Я сегодня встречаюсь с Кирстен. Забираю ее в восемь.

Я ничего не сказала.

– Ждать ли мне от вас вестей до восьми или?..

– Нет.

– Сегодня никак? Или до восьми?

Я повесила трубку. Сквозь грудь к горлу поднялась сотрясающая ярость. Ком вновь начал схватываться, сжимаясь, как рука разгневанного мужчины. Или как мой кулак. Я глянула на свои руки, покрытые венами, медленно свернула их в клубки. Она это имела в виду под сопротивлением? От мысли о самодовольном лошадином лице секретарши глобус сделался еще туже. Я вскочила и пересмотрела корешки своей коллекции видеодисков. Возможно, у меня нужного и не окажется. Оказался: «Выживают тренированнейшие». Не самый свежий наш выпуск: Карл и Сюзэнн подарили мне его на Рождество года четыре назад. Конечно, у меня было много возможностей научиться самообороне в старом зале, однако никогда не было желания позориться перед сотрудниками. Замечательная особенность наших видеодисков (и просмотра видео), помимо сжигания жира и наращивания мышц, в том, что по ним можно заниматься в одиночку, когда никто не смотрит. Я нажала на «пуск».

– Привет! Начнем! – Это Шамира Тай, бодибилдер. Она больше не участвует в соревнованиях, но все еще очень дорогая и труднодоступная. – Рекомендую заниматься перед зеркалом – чтобы наблюдать, как сокращается ваша гузка. – Я стояла посреди гостиной в пижаме. Пинки назывались пинками, а вот удары кулаками назывались «чпоками». – Чпок-чпок-чпок-чпок! – говорила Шамира. – Я чпокаю даже во сне! И вы тоже скоро начнете! – Движение коленом-в-пах преподносилось как канкан. – Да, заканканим их! – Если вас кто-то душил, «бабочка» ломала хватку, попутно тонизируя вам бицепсы. – Это уловка-двадцать-два, – приговаривала Шамира в конце. – Теперь, при вашей-то рельефной тушке, приставать к вам будут, вообще-то, чаще! – Я пала на колени. Пот скатывался с боков в эластичный пояс.

Кли вернулась домой в девять с коробкой мусорных мешков. Я понадеялась, что это оливковая ветвь, поскольку мусорные мешки у нас закончились, а воевать с ней у меня не было никакого намерения. Но она использовала все пакеты, чтобы собрать в них одежду, заплесневелые полотенца, предметы пищи и электроники, которые, судя по всему, лежали все это время у нее в машине. Я наблюдала, как она пристраивает четыре мешка у стенки в углу гостиной. Каждое глотание требовало от меня сосредоточенности, но я не сдавалась. Некоторым людям с глобусом остается лишь сплевывать, всегда, им приходится всюду таскать за собой плевательницу.