Первый и другие рассказы - [22]
— Ну, что было интересного в школе? — спросил Андрей Петрович, чувствуя, как на лице проступает испарина и от тяжести ноет плечо. — Ну и портфели у вас! Как вы их таскаете-то?
— Так это нам сегодня книжки выдали новые. По английскому. Они тяжелючие — ужас, — заулыбалась Марина, — давай я помогу.
— Выдумала тоже, — расплылся Андрей Петрович.
Длинный синий троллейбус остановился как раз на пешеходном переходе, и они обошли его слева. У киоска остановились — Марина попросила шоколадку. Из окошечка высунулась загорелая до черноты рука и протянула шоколадку.
Пришли во двор.
— Дед, погуляю чуть-чуть?
— Погуляй.
Андрею Петровичу было нехорошо, он присел на скамейку. Окна в их квартире были открыты — Маша проветривала.
— Черт, мы ж в магазин зайти забыли! — вспомнил Андрей Петрович, не чувствуя в себе сил подняться со скамейки.
— Ой, а что, надо было? — оживилась Марина.
— Сметану к борщу, хлеб... А, и мыло еще. Мыло кончилось.
— Дедушка, а давай я сама! Я ж сама могу! — Маринка запрыгала вокруг, заглядывая ему в лицо веселыми глазами.
Андрей Петрович засомневался. Он так над Мариной трясся, что даже в музыкальную школу, которая была в соседнем дворе, её не отпускал. Да и время такое. Магазин был рядом. Вход было бы видно прямо со скамейки, если бы не строительные леса и горы перерытой земли. Леса воздвигли еще весной, проводя капитальный ремонт. С трубами возились второй год. «Черт бы их побрал с их работами», — зло подумал Андрей Петрович.
— Дед! Да у нас давным-давно все сами ходят! Ну, давай деньги.
— Ладно. Только смотри — ни с кем не разговаривай. Туда-обратно. Договорились?
— Ладно-ладно, — зарадовалась Маринка.
Андрей Петрович протянул Марине деньги, еще раз напомнил, что купить.
Приплясывая от радости, что ей доверили такое дело, Марина быстро пошла к магазину. Вот она аккуратно, посмотрев в обе стороны, перешла дорогу, вот пошла по протоптанной вдоль траншеи тропинке. Почувствовав дедов взгляд, обернулась и махнула рукой.
На качелях с нудным скрипом качался малыш, изъеденный диатезом. В одной руке он держал конфету. Женщина, пузатая, словно никого еще не родила, катала коляску с младенцем. Из подъезда вышел сосед и почтительно кивнул Андрею Петровичу.
Прошло пять минут. Андрей Петрович заволновался, стал чаще поглядывать туда, где скрылась маринина светлая куртка. Потом не выдержал, встал и, оставив портфель на скамейке, пошел в сторону магазина. Сердце болезненно тянуло. Только перешел дорогу — и вот радость! Мариночка! Вся перегнулась из-за неудобного длинного пакета, сияет глазами.
— Дед, вот!
Открыла пакет, показала — сметана, хлеб, газировка.
— Вот молодец! А я уже разволновался. Так — а мыло забыла?
— Тьфу ты! — хлопнула себя по лбу Маринка. — Газировку купила, а мыло забыла. Сейчас, я быстро сбегаю.
Вот тут бы Андрею Петровичу её остановить, сказать — хватит, не надо уже, пойдем домой. Но вместо этого он подумал — а как без мыла? Сейчас придем, обедать, руки надо вымыть. Непорядок.
— Ну, давай, только быстро, а то ты что-то медленно, — он забрал у нее пакет. Маринка вприпрыжку снова понеслась в магазин. Андрей Петрович дошел до скамейки, сел, полез в карман за газетой и услышал звук падающих строительных лесов...
Андрей Петрович лежал на диване, устремив в потолок безжизненный взгляд. Щеки его провалились, лицо покрывала густая, совершенно белая щетина. Заворачивая углы персидского ковра, Маша мыла пол.
— И сколько ты будешь лежать? — двигая шваброй и глядя куда-то мимо, спросила она. — Разве можно так жить?
— А зачем мне жить?
Глаза у Маши заблестели, и она вышла из комнаты.
Дождь лил так, будто прорвало небо. Андрей Петрович курил, сидя на кухне.
— На вот, ты любишь, — Маша пододвинула ему тарелку с кусками арбуза, — сладкий... мёд.
Андрей Петрович посмотрел на кроваво-красные треугольники с черными крапинками косточек и раздраженно отодвинул тарелку.
— Не люблю я больше... ничего.
Маша присела к столу и с состраданием посмотрела на него. Андрей Петрович заметил этот взгляд, опустил голову и затянулся так, что выступили слезы.
— Что ж ты куришь так, — сокрушенно сказала Маша.
Андрей Петрович отмахнулся.
— Володьке звонила?
— Звонила.
— Как они?
— Ну, а как?
— Он теперь меня знать не хочет?
— Да Бог с тобой, что ты говоришь, — сказала Маша отводя глаза.
— Суд когда?
— Андрюша... суда не будет.
— Как не будет?! — Андрей Петрович встал, опираясь на палку. Он мог ходить теперь только с палкой. — Это что же, твари эти безнаказанными останутся?!
— Андрей, ну что ты говоришь, — сказала Маша спокойно. — Больно всё, свежо. Да и смысла нет... Володя вчера сходил, все заявления забрал. Они... второго ждут.
Рука у Андрея Петровича затряслась, и он снова закашлялся.
— Тряпка... — проговорил он сквозь кашель, пошел в комнату.
Весной Маша повезла Андрея Петровича в санаторий на Минводы. Они ездили туда каждый год.
От лечения толку не было. Андрей Петрович худел, был зол, раздражителен и к пользе процедур совершенно равнодушен.
Однажды, увидев, как горничная везет по коридору тележку с аккуратно сложенными полотенцами и кусками мыла, Андрей Петрович устроил ей такой разнос, что у той выступили слезы.
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2Рос=Рус)6-5 М23 ЦЕНТР СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Издательский проект «Русский Гулливер» В оформлении использованы графические работы Вари Кулешенко Манович Лера Стихи для Москвы. — М.: Русский Гулливер; Центр современной литературы, 2018. — 112 с. (Поэтическая серия «Русского Гулливера»). ISBN 978-5-91627-211-6 Лера Манович — поэт, прозаик, магистр математики. Родилась в Воронеже. Стихи и проза опубликованы в журналах «Арион», «Дружба народов», «Новый Берег», «Октябрь», «Урал» и т.
Если у тебя есть деньги, необязательно портить фигуру, подрывать здоровье и жертвовать карьерой ради беременности. Найдутся те, кто сделает это за тебя. Иммигрантка с Филиппин Джейн решилась стать суррогатной матерью, чтобы обеспечить лучшую жизнь своей дочери. На ферме, куда ее поселили в ожидании рождения чужого ребенка, Джейн предоставлены лучшие условия, но, лишенная возможности покидать территорию, она тревожится за свою дочь – ей кажется, что жизнь девочки в опасности. «Ферма» – роман-переосмысление современного потребительского общества.
София Графтон осиротела. Девушка пребывает в отчаянии, но находит в себе силы и смелость отправиться на поиски единственной собственности, оставшейся от отца – табачной плантации в колониальной Вирджинии. Вскоре оказывается, что отца обманули: ни поместья, ни плантации нет… Заручившись поддержкой своего знакомого – красавца офицера и французского шпиона – и собрав несколько беглых рабов и слуг, девушка вынуждена начинать жизнь с чистого листа. Софию ждут испытания, ей предстоит преодолеть свои страхи. Но потом она обретет то, ради чего была готова на все…
Элис давно хотела поработать на концертной площадке, и сразу после окончания школы она решает осуществить свою мечту. Судьба это или случайность, но за кулисами она становится невольным свидетелем ссоры между лидером ее любимой K-pop группы и их менеджером, которые бурно обсуждают шумиху вокруг личной жизни артиста. Разъяренный менеджер замечает девушку, и у него сразу же возникает идея, как успокоить фанатов и журналистов: нужно лишь разыграть любовь между Элис и айдолом миллионов. Но примет ли она это провокационное предложение, способное изменить ее жизнь? Догадаются ли все вокруг, что история невероятной любви – это виртуозная игра?
21 век – век Развития, а не белок в колесе! Мы стараемся всё успеть, забывая о самом главном: о себе.Люди, знания, бешеные потоки информации. Но все ли они верны? Все ли несут пользу? Как научиться отличать настоящее от подмены? Как услышать свои истинные желания и зажить полноценной жизнью?Не нужно никуда ехать или оплачивать дорогих коучей! Эта книга – ваш проводник в мир осознанности.Автор простым языком раскладывает по полочкам то, на что, казалось, у нас нет времени. Или теперь уже есть?
В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.
Эти строки писались при свете костра на ночных привалах, под могучей елью, прикрывавшей нас от дождя, в полутьме палатки, у яркой лампы в колхозной избе и просто в лодке, когда откладывались весла, чтобы взять в руки карандаш. Дома, за письменным столом автор только слегка исправил эти строки. Не хотелось вносить в них сухую книжность и литературную надуманность. Автору хотелось бы донести до читателя в этих строках звонкий плеск чусовских струй, зеленый шум береговой тайги, треск горящих в костре сучьев и неторопливый говор чусовских колхозников, сплавщиков и лесорубов… Фото Б. Рябинина.