Первый год - [24]

У Геннадия Максимовича была странная походка: когда он шел, его руки, туловище и голова оставались без движения. Лицо Белова, напротив, постоянно менялось: то беглой тенью скользнет по нему легкая грусть; то лукавая усмешка тронет губы; а через мгновение нет ни грусти, ни лукавой усмешки; им на смену явится то заботливо-сосредоточенное выражение, какое бывает у педагога перед уроком, когда его мысли уже в классе, с учениками, ожидающими его.

Геннадий Максимович на ходу оправил галстук и пригладил волосы, хотя они были в полном порядке. Логов незаметно повторил его движения. Белов открыл дверь с табличкой «5-й класс «А», пропустил Виктора Петровича и вошел сам.

Дети уже молча стояли каждый возле своей парты, на которой были приготовлены нужные учебники и тетради. Какой-то белокурый паренек, прячась за товарищей, поспешно застегнул рубаху; другой мальчик наступил ногой на клочок бумаги. Но Геннадий Максимович все заметил, и только он слегка вскинул брови, как смущенный ученик нагнулся и поднял бумажку. Лишь после этого учитель поздоровался и разрешил детям сесть.

Логов занял последнюю парту, положил перед собой блокнот и часы. Уже по началу урока он видел, что Геннадий Максимович полный хозяин класса, что дети любят его и в то же время побаиваются.

В блокноте Виктор Петрович записал:

«1. Обращать внимание на внешний вид учащихся и санитарное состояние класса.

2. Научить ребят готовить все необходимое для урока во время перемен…»

Между тем Геннадий Максимович, не делая переклички (письменный рапорт дежурного лежал на столе), вызвал к доске двух учащихся и дал им по листку бумаги.

— Разделите доску пополам, запишите предложения и выполните все, что требуется. Внизу есть вопросы, — сказал учитель и, не теряя времени, пошел по рядам проверять домашнее задание.

Около одних ребят он задерживался и делал общие замечания; мимо других проходил, почти не взглянув в тетрадь; третьим приказал переписать все заново. Когда Геннадий Максимович обошел весь класс, мальчики у доски закончили свою работу.

— А теперь, друзья мои, обратимся к следующему, — указал учитель на доску. — Терников, читай предложение и вопросы.

Начался грамматический разбор. Геннадий Максимович встал у окна и говорил очень мало: он предоставил это право детям. И вот поднимаются десятки рук, указываются ошибки, возникают споры, приводятся правила. По разгоряченным лицам и по взволнованным голосам видно, что ребятам очень интересно рассуждать и доказывать  с а м и м, без помощи учителя, что они ждали этого урока и готовились к нему.

Геннадий Максимович вызывал не только тех, кто хотел отвечать, но и других, по своему усмотрению, вероятно слабых, которые сидели молча. Вызванные чаще всего отвечали невпопад, сбивались, и тогда весь класс дружно ополчался против них.

Белов ко всему прислушивался и все запоминал. Лицо его беспрестанно менялось: при хорошем ответе оно выражало удовольствие, и ободренный ученик говорил уверенней; при слабом ответе оно становилось равнодушным; если же кто-нибудь из ребят начинал городить вздор, лицо учителя приходило в такое смятение, что напутавший ученик умолкал и опускал голову.

Впрочем, разбор продолжался недолго. Выслушав учеников, Геннадий Максимович боком подошел к доске и, водя по ней карандашом, сделал свое заключение. Нескольким ребятам и девочкам, которые отвечали больше других, он поставил отметки. Разобранные предложения переписали в тетради, после чего класс приступил к проверке домашнего задания.

Виктор Петрович был так увлечен ходом урока, что забыл о своем блокноте. Лишь теперь он спохватился и быстро записал:

«3. Уроки русского языка начинать с тренировки учащихся в письме и разборе предложений на определенные правила (подбирать заранее).

4. Научить детей рассуждать самостоятельно.

5. Чаще спрашивать отстающих, если даже они не поднимают рук».

Объяснение нового урока, к удивлению Виктора Петровича, заняло всего девять минут.

Геннадий Максимович прикрепил к доске яркий плакат, но развернул его не до конца, а так, что виден был только заголовок:

«Правописание безударных гласных».

Учащиеся записали в тетради новую тему.

«Замечательно! — восхищался про себя Логов. — Все понятно: ребята в споре и не заметили, что повторили как раз те правила, которые нужны для нового урока».

— Напишите, ребята, слово «тропинка», — говорил Геннадий Максимович, указывая это слово на плакате. — Скажи, Грибкова, на какую гласную здесь падает ударение?

— Тропи-инка. Ударение падает на гласную «и».

— Хорошо, садись. Подчеркните ее одной черточкой и поставьте ударение. А остальные гласные, Миронов?

— Остальные гласные «о» и «а» — безударные.

— Совершенно верно. Подчеркните только гласную корня «о» двумя черточками. Как она произносится в этом положении, Иваненко?

— Тропинка… трапинка… По-моему, как «а».

— Конечно, безударное «о» произносится, как «а». Хорошо! Запишите еще несколько слов: «пятак», «метель». (Геннадий Максимович по ходу объяснения все больше разворачивал плакат.) Итак, ребята, вы обнаружили, что безударные гласные произносятся нечетко, не так, как пишутся. Теперь подумайте, в каком же случае гласные произносятся четко, без искажений. Кто скажет? Ну, Амерьянц.