Первый День Службы - [216]

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Снегурочка Ира беспредельничает, штык дымит, а тюремный ишак ревет подъем. Иван Сусанин роет землянку для королевы мОрга, а та надувает и хлопает о гвоздь презервативы. Дед Мороз прорубает окно в Европу сквозь двери Ноева ковчега. Проглоченная веревка оборачивается петлей вокруг горла. Исторический бивак революционных солдат на потолке.

Чтобы выяснить этот вопрос он зашел сзади и ухватил кобылу за ягодицы.

— Ну-у! — заржала кляча предупреждающе.

— Не встанет, — констатировал Витька и выпустил дряблое содержимое из своих рук.

— Молодой еще, парниша! — она повернула к нему насаженную на длинную шею голову с огромными зубами и чувственными, мясистыми, ярко, будто фосфоресцирующей краской выделенными, губами. «А что если в рот? — подумал Шпала, — Вон губы какие рабочие!» И от этой мысли словно от волшебного заклинания любовный инструмент мгновенно возник из пепла.

— А хочешь сигарой угощу, — предложил он, — Гавайской!

Пуская колечки дыма кляча посмотрела на него долгим мутным взглядом — словно испытывая. Кроме тоскливого безразличия и пренебрежения в нем угадывался только что возникший интерес. Изучив Шпалу подробно с головы до ног и дососав за это время соску, дама наконец гордо вскинула голову и бросила через плечо:

— Не употребляю!

Помолчали.

— Как зовут тебя, кобыла стремная? — завопил нараспев Витька ей через плечо и добавил, когда дама резко обернулась, тем же голосом, — «Снегурочкой кличуть!» Знаешь такую сказку? — вопросил он с улыбочкой, глядя ей в глаза.

— А не пошел бы ты на…! — ответила кляча.

— Ну зачем же так грубо, Снегурочка, я ведь могу и по чердаку настучать!

— Я не Снегурочка, я Ира!

— Ну вот и прекрасно, Ирочка, а я Вася! Ну, как мы это дело оформим?

— Никак! — она повернулась, чтобы уйти.

— Нет, Ирочка, так я тебя не отпущу, мне разрядиться надо, штык дымит!

— Я в рот не беру!

— Ну не в рот, какая разница куда, пошли скорей в кустики, может еще до автобуса успеем.

— А что дашь?

— Червонец, — соврал Витька, хотя в кармане и гроша ломаного не оставалось.

— Мало! — подумав, сказала кобыла нагло.

— Ирочка, бля человек, это уже беспредел! Сколько же ты за свою шкуру хочешь?

— Четвертак!

— Да за четвертак я из ресторана красотку сниму!

— Как хочешь, я к тебе не набивалась.

— Хорошо, тридцать и в рот!

— Подходит.

— Ну пошли!

— Нет, только на хате.

— Так что я тебе тут землянку рыть должен?

— У меня есть на примете.

— Несговорчивый ты человек, Ирочка, а где твоя хата?

— На совхозе.

Это было как раз в сторону Витькиного дома.

— Черт с ним, — согласился Шпала, — поехали к тебе на хату.

Подошел сто второй. Они сели и покатили молча. У Шпалы уже стало пропадать желание. В электрическом свете ее морщины через штукатурку выглядели особенно отталкивающе.

— Ну что, пошли? — встав, кобыла взглянула на него сверху вниз.

«Пожалуй, такого удилища у меня еще не было, — подумал Витька. — Эх, и заеду же я ей щас, во все пихательные и дыхательные!» И он шагнул из автобуса. От трассы к жилому массиву вела аллея. Высокие тополя по обе стороны дороги стояли густо и потому вверху расходились веером. Их ветви аркой нависали над путниками.

— Подожди тут, я отойду на минуту, — вдруг скомандовала попутчица и, закурив «Стюардессу», ушла в гущу лесопосадки.

Мигая и вздрагивая, огонек однако был виден в темноте. Вот он описал круг, заметался, застыл на месте и пополз вниз. Присела! Минута попалась добрая, она все тянулась, но никак не кончалась. Огонек, поплясав во тьме, вдруг стремительно полетел вверх и в сторону. Стукнулся обо что-то невидимое, замельтешил, падая, и затух. Некоторое время с места действия совсем не доходило каких либо признаков жизни. Затем на пару секунд вспыхнула по-мужицки прикрытая ладонями спичка. Озарила лицо пассии и потухла, оставив в продолжение новую тлеющую точку. Досчитав до пятидесяти, после того как вторая сигарета разделила учесть первой, Витька решительно шагнул в хрусткую, шуршащую листву навстречу предмету своего вожделения и погреб, огибая стволы. Ему представилось, что, может быть, кляча решила слинять, оставив его с носом. Предмет он нашел на предполагаемом месте в утружденной позе.

— Ты что, веревку проглотила?

— Не мешай кайф ловить. И вообще уйди, че приперся, я тебя не звала!

— Ну ты давай, завязывай поскорей с этим делом, ждать-то надоело! Он ведь без толку-то долго стоять не будет, не часовой.

Витька опять отошел, но на сей раз не так далеко. С места действия слышались довольные стоны и похрюкивание. Наконец, ко всеобщей радости, Снегурочка с делами управилась, взяла лыжню и повела Шпалу за собой по аллее далее. Вскоре оба свернули к двухэтажным новым коммунальным домам, стоящим по периметру просторного двора. Во дворе умещались: детская площадка с песочницами, беседками и качелью; столбы с веревками для сушки и выхлопывания белья; беседка с фонарем для игры в домино; огороженная ломаным забором площадка с мусорными ящиками; стоянка для автомашин; палисадники. В самих домах было то ли по два, то ли по три подъезда, Витька не посчитал. Его мысли были заняты другим. Шпала усиленно генерировал подъемную силу для своего члена, мысленно накачивал его «праной». Для чего упорно представлял кобылу голой, в ослепительно белых, шуршащих от крахмала простынях, при единственной подсветке уличных фонарей. Выходило сносно. Пожалуй, с актом можно справиться, провести ночь без скуки. Все в конечном счете будет зависеть от его изобретательности, ну и, естественно, от партнерши. Необходимо сразу потребовать от нее полнейшей покорности и инициативы. Только тогда «из искры возгорится пламя!»