Первый День Службы - [214]

Гроздев оставался верен себе: старался устроиться так, чтобы жить как можно лучше в установленных кем-то для него рамках. По этой причине ему часто приходилось путешествовать с зоны на больничку, где все режимы находились вместе, а «география» была представлена от Колымы до Урала. Приходилось подолгу «гостить» там и, естественно, наблюдать жизнь зеков от малолеток до особо опасных рецидивистов включительно. Плюс этапы туда и обратно, где только и можно встретить кочующих толпами и в одиночку отказников, раскрутчиков, крытников, поселушников, химиков, возвратчиков, этапников, приговоренных к расстрелу, спецконтингент: осужденных ментов, политических, женщин. Кого-только в этой системе нельзя встретить? Нет такой категории от самых сильных и влиятельных мира сего (в прошлом и будущем, но не в настоящем, ибо в настоящем здесь все равны, как при коммунизме!), до полнейшего ничтожества. От святого до грешника. От верующего до воинствующего атеиста… Впрочем, то и другое и третье может быть в одном лице. Да и кто вправе их классифицировать?

Короче, тот мир сжат, и вмещает в себя при меньшем объеме значительно больше информации, чем любой другой. Нельзя сказать, чтобы судьбы основной массы всех вышеперечисленных были банальны! Хотя Солженицын и говорит, что опыт колонии целиком отрицательный опыт, а Шаламов это подтверждает. Иногда отрицательный опыт во сто крат ценнее положительного! Что оба они блестяще и доказали на деле: прожив за его счет всю дальнейшую жизнь. Так что дело не в положительности, либо отрицательности, а в умении им воспользоваться!

Но нельзя сразу объять необъятное! Обо всем здесь прозрачно намЕкнутом Вы будете иметь возможность прочесть в следующей книжонке ныне еще неизвестного автора. Пока же мы разбираем вполне конкретный вопрос: как стать кумиром. И в его рамках первую часть: о талантах и поклонниках. Заболтался я тут конечно с Вами! Но где Вы найдете неболтливого описателя? Так вот. Если всего этого недостаточно до сих пор, можно продолжить! Как читателю еще (оказывается) неизвестно, по окончании отсидки решил Шпала взяться за ум. И не повторять прошлых ошибок! Поступить в институт. А чтобы легче было подобное мероприятие провернуть, устроился работать. При данном учебном заведении в один из отделов сотрудником. Служба, доложит он вам, была не бей лежачего! (Правда, зарплата тому соответствовала) Но, нет-нет, приходилось и там выполнять никому не нужные физические упражнения: Опыты какие-то непонятные, грандиозные проводить. Воплощать в металле и прочей натуре всяческие бредовые замыслы «местных» ученых мужей. Заваленный подвал-мастерскую прибирать, перетаскивая с места на место кем-то когда-то где-то спизженный и припрятанный здесь дефицит, про который сами хозяева, между прочим, давно забыли. Станки ремонтировать. Клеить расшатанные учеными задницами и пришедшие в негодность стулья… В общем, если кому-нибудь из светил вздумается поискать, работу всегда можно было найти! А ставка одна и та же: 80 р.

И вдруг, Витьке на счастье, одна весьма ученая дама из их отдела заметила его смекалку! Поведала по секрету, что работает по совместительству с Киевским институтом строительных материалов. На два института, это в понимании Шпалы как на две разведки: воруешь ценную информацию у одних и выдаешь другим за свою. И те и другие тебя умным считают. Тетя поведала, что там у них появилась проблема со стыком. Строители всего мира бьются. Нет надежного способа соединения материалов наподобие брезента. Чтобы два куска можно было по любому соединить между собой: по краям, посередине, по кривой… А после разъема чтобы они остались такими же целыми как и прежде. Ну и, естественно, герметичного, гибкого. Витька высказал свои соображения на этот счет… И тут поканало!

Тетя попросила додумать детали. Шпала сказал, что ему нужно сосредоточиться. ОН не может творить в антисанитарных условиях… И тетя вмиг освободила его от рутины по подвалу. Перевела в светлый кабинетик, за специально отведенный стол. Витька за день продумал ей принцип этого соединения и несколько вариантов его исполнения. Тетя оказалась тупая. Ей пришлось долго объяснять элементарные вещи, приводить примеры из жизни, рисовать все эти соединения в различных ракурсах. Наконец тетя попросила Шпалу все это оформить соответствующим образом: описать внятно, обрисовать красиво, обосновать убедительно и обсосать еще раз все возможные варианты. Не спеша! И начались блаженные недели творчества. Шпала в чистенькой одежде приходил в кабинет, садился за свой стол и начинал творить. Изобретал тот же разъем с небольшим конструктивным изменением. И весь дальнейший день его описывал, обосновывал, обрисовывал, обсасывал. Попутно он не забывал отдыхать, ходить в туалет, на перекуры, и просто сидеть за столом с умной рожей. Все это учитывалось в работу. Так бы жить да жить! Только без привычки надоедает. Если б еще на работу можно было раз в неделю появляться и показывать всю проделанную работу оптом! Но для этого нужно ученую степень иметь, как тетенька — Витькина протеже. В науке чем дальше, тем интереснее!: Тетенька начала таскать в кабинет всяких умных дядей, и Шпала им всем делал лекции и показывал свои каракули. А дяди кивали головами и изредка задавали вопросы тете. Тетя спрашивала у Шпалы… Потом дяди говорили тете свои замечания, а она толкала ногой под столом Витьку и велела выслушивать всякую их ахинею, запоминать и учитывать. Сама тетя (как и большинство дядей) оставались в проекте ни в зуб ногой. Да им это и не нужно было. Тетя обещала Шпале, что его имя будет в перечне авторов изобретения. Но всех дядей тоже брала в соавторы, в обмен на участие ее в их разработках. Когда число «соавторов» перевалило за десяток, а работа подошла к нудной черте — черчению. Шпала объявил, что недостаточно подкован знаниями и от авторства отказывается. С тетей чуть удар не случился. Но в институт Витька уже поступил, а из отдела скоро собирался линять. Так что ему было в высшей степени плевать на свое детище. Витька с тех пор окончил институт, сменил кучу мест работы, но зайдя как-то по старой памяти в подвал отдела нарвался на упреки своих бывших товарищей по работе: «Ты напридумывал, а нам до сих пор разъебывайся!»