Первый ангел - [77]

Одновременно с телесной реанимацией, он звал её душу в Нави. Если бы одна сила намерения могла решать, то Настя тотчас же вскочила бы на ноги. Такой силой, тоской и любовью был полон его зов. Куда большей, чем признался бы автор плана с «неизбежными потерями». Так или иначе, отклик пришел, сердце забилось, и Мефистон облегченно вздохнул. В сознание она не приходила, но была жива. Это главное. Как пушинку он бережно посадил её на стул и опустил рядом Профессора. Тот послушно сел, радуясь, что поддержкой прекрасной дамы для него всё закончится.

Воздух в зале показался Мефистону вдруг особенно чистым. Демонический след простыл. Чистота атмосферы и дыхания для мога, это, прежде всего, состояние душ и умов. Как венец на голове он ощущал поддержку и связь с Ангелами. Усыпленный им юноша пришел в себя и уже стоял вместе с товарищами. Настало время финального ритуала. Он был истощен, но предстоящее действие наполняло решимостью. Он не стал вновь подниматься на сцену. Все присутствующие были свидетелями и соучастниками момента истины. Они заслуживали обращения как равные. И вот, среди своих учеников и новых соратников, как он верил, Мефистон продолжил обращение.

«Вы видели, как я пролил кровь. Затем видели, как сохранил жизнь, когда простейшим решением казалось рубить вновь и вновь. Из порочного круга нельзя выйти без жертвы. Знание меры, когда остановиться, и делает нас людьми, а не рабами тьмы. Это закон жизни, закон победы над Хаосом». Он сделал паузу, смотря в глаза людей, поддерживая слова силой мысли. «Как и вы, я хотел простых решений, легкого утешения, готовы был водиться „с кем попало“. Расплата за это началась и может быть еще долгой. Моя рана», — он поднял правую руку — «это символ искупления и свободы от Печати. Некому было помочь мне. Вас я не оставлю одних».

«Крепитесь. Пока жив образ демонов ада, куда вы шли за благими намерениями. Я говорю без радости: никто не покинет этого места с Печатью». Мефистон дал время осознать этот небогатый выбор. Из членов Круга никто не выдержал его взгляда и не решился на протест. Образ карающего Меча был тоже жив. Его окружали десятки людей, разного возраста и пола. Многие были старше, опытнее. Сомнения прочь. В единственно важном вопросе он мог быть одноглазым королем в стране слепых.

«Встаньте, поднимите свои правые руки и направьте ваши мысли, стремления и решимость на меня через Навь. Даже если колеблетесь, в этом причастии мы разделим с вами общую силу, общую веру. Как вы приняли Печать, так сможете и стереть. Это будет вашим освобождением и новой клятвой одновременно».

Медленно, но верно, все присутствующие встали и направили на него пристальные взгляды. Ангелы быстрее и тверже, остальные увлекались психической волной. В стороне остались только Профессор с Анастасией. С ними будет отдельный разговор. Мефистон чувствовал, как пространство наполняется силой. Как там говориться, само всплыло в памяти: «…две ауры усиливают друг друга в 7 раз, если люди — единомышленники, волна одинаковая, в одну цель направлена…»22. Ранее он мог только подозревать о силе объединенного сознания, чуять его нутром во время снятия своей Печати. Теперь был момент осмысления. «Надо будет изучить подробнее», привычная мысль пополнила длинный список.

Ощущения были непередаваемые. Его голос звучал как серебряные трубы. Казалось, любой его приказ будет выполнен. Никакого опыта подобных ритуалов у него не было, и быть не могло. Но не было и сомнений. Эйфория, что хоть законы Вселенной переписывай. «Это такое же опьянение, как Сангвинарный угар. Держи себя в руках!» — долгая школа Долгой Войны не прошла даром. Любая власть это риск. Сейчас перед ними одна, важная и конкретная цель. Надо собраться. Мефистон сфокусировал полученную энергию и направил обратно. Перед каждым в зале возник Клинок, младший брат Меча Зари. Возник и повис в воздухе. «Возьмите его!». Каждый и без слов знал, что предстоит. Когда десятки рук сжали рукояти, клинки сами пели своим хозяевам. Ведь это были порождения его души. Они помнили, для чего созданы, и жаждали очищения кровью.

«Не надо произносить слов. Скажите их про себя. Клинок знает правду. Вспомните, как я отверг печать. Вспомните боль и пожелайте её. Это искупление. Цена ошибки. Пока вы хотите избежать боли, вы всё еще в порочном круге. Без искупления нет прощения, без боли — исправления. Вы поймете, когда будете готовы. Настает момент истины». Тишину в зале можно было потрогать. Вдруг с громким всхлипом, незнакомая ему женщина размахнулась и пронзила свою правую руку. Он ожидал бы такого от Ангелов, но возможно, они никогда и не чувствовали всю тяжесть порчи. Вошли в Круг под прикрытием, по его указанию, понарошку. Для кого-то открытие глаз могло стать куда более страшным. Как бы там ни было. Поступок женщины начал цепную реакцию. Один за другим, люди делали последний шаг.

Каскад боли захлестнул Мефистона. Всё еще связанный с каждым в зале он чувствовал удар за ударом. Боль была не материальной, он прекрасно это сознавал. Его рука уже не истекала кровью. Волна за волной, чужая агония накрывала его. Он перестал видеть в ослепительном сиянии этой муки. Связь давала также и силы выдержать то, что погубило бы любого на его месте. Более того, он радовался. Вспышки боли были для него победным салютом. Символом триумфа. Вечного прощания с меткой Хаоса. Чувством оправдания всех его жестоких и трудных решений, которые он принял, и которые только предстоят. Ведь если он сам причастен к расплате, то имеет право вести людей, решать за них. Он ведь знает, каково это, как никто другой. Возможно, так оно и было.