Первые залпы - [24]

— Война.

Маша бессильно опустилась на кровать.

— Одевайся и приходи на заставу! — крикнул Горбунов и вышел.

Маша торопливо оделась и выбежала вслед за мужем.

Дрожала и качалась земля. Метались в ужасе люди, выбежавшие из горящих домов. Во дворах, обезумев от страха, ржали лошади, мычали коровы.

Пограничники находились в окопах с винтовками наготове. Маша спрыгнула к ним.

Вчера вечером она сидела с ними в беседке, негромко пела песни. А сегодня — война. Приходил на заставу деревенский мальчишка Паша Калихович, приносил кринку парного молока для заставских щенят. А сегодня — война. Было тепло и тихо, ярко мерцали звезды, пахло липовым цветом. А сегодня — война.

Часто и страшно рвались снаряды, дым и пыль висели над деревней.

Маша, конечно, и раньше догадывалась, что надвигаются грозные события. Но чтобы так внезапно, так вероломно?!

Все время она была вместе с пограничниками: приносила воды напиться, перевязывала и перетаскивала раненых в блокгауз. Сейчас она перевязывала Михаила Бричева. Он был ранен на северо-западной окраине Новоселок, во время второй или третьей атаки фашистов. Осколок гранаты попал ему в живот, и его принесли на носилках.

Маша, как умела, промыла ему рану спиртом из аптечки, перевязала двумя индивидуальными пакетами, вытерла холодный пот со лба. Бричев открыл глаза, увидел жену начальника заставы. Посмотрел на нее долгим, полным благодарности и тревоги взглядом и снова закрыл их.

Машу окликнули: кто-то из раненых просил пить.

Она так больше и не заглянула домой и не знала, что там творится…

Бой продолжался.

Гитлеровцы наседали с южной стороны, от дубовой рощи.

Там их встретили отделение Василия Шалагинова и расчет станкового пулемета под командой Кузьмы Никитина. С ними же был и замполитрука Михаил Зинин. Правее их, ближе к Бугу, отбивали вражеские атаки бойцы капитана Кондратьева и старшего лейтенанта Рынди. Оттуда доносились пулеметные очереди и винтовочная стрельба.

Но наиболее яростные удары фашистов приходились все-таки по бойцам заставы. Одну за другой они отбивали атаки, а фашисты, несмотря на потери, все поднимались и поднимались для нового броска.

Вот уж когда пригодился неисчерпаемый оптимизм отделенного Василия Шалагинова!

— Бей, не робей! — покрикивал он, появляясь там, где труднее всего.

В пилотке, сдвинутой набекрень, с автоматом в крепких руках, он был вездесущ и неуязвим, и пограничники при виде его подтягивались и веселели.

К часу дня осложнилось положение на северо-западной окраине Новоселок, Из всех защитников этого участка остались невредимыми лишь Павел Капинос и Иван Бузин. Вообще-то Капинос был стрелок-снайпер и начал бой со своей снайперской винтовкой. Но к полудню убило пулеметчика, и он залег за станковый пулемет. Вторым номером у него стал Бузин. Сейчас они лежали в старом окопчике, в ольшанике, и вели огонь по фашистам. Те рвались в Новоселки со стороны Крынок и сосновой рощи, но пулемет Капиноса не пускал их в деревню. Капинос бил короткими, меткими очередями, сберегая патроны. Его красивое юное лицо, всегда такое светлое и восторженное, сейчас было строгим и повзрослевшим.

А патронов оставалось все меньше, и вот уже последняя лента заправлена в «максим». Уже нечем заряжать Ивану Бузину пустые ленты.

— Беги на заставу, тащи патроны! — крикнул Павел.

— А ты?.. — спросил Бузин.

— Беги! Я придержу их! — и, видя, что Бузин колеблется, прикрикнул: — Давай выполняй! Патроны нужны!

Бузин отполз по окопу, по ольшанику, потом вскочил на ноги и побежал к заставе.

«Все равно мы вас не пустим! — думал Капинос, наблюдая, как немцы, залегшие во ржи, ворочали своими зелеными касками, готовясь к новой атаке. — Вот притащит Ваня патроны, и все будет в порядке».

Но он не знал, что по пути на заставу Бузина ранило в ногу, что Иван лежит в траве, не в силах подняться, истекая кровью. Он не знал этого и надеялся, что вот-вот принесут патроны и вое будет в порядке. А пока надо держаться и не пускать немцев.

Павел полез в карман за платком, чтобы вытереть с лица струившийся пот. И вместе с платком выронил надорванный конверт. Письмо из дома. От отца Пантелея Андреевича. Получил недавно, прочел, спрятал в карман. Письмо из села Преображенское Прикумского района Ставропольского края. Этот обратный адрес, как и адрес заставы, как и все немногословное письмо, был написан по просьбе отца кем-то другим: отец был малограмотный и писал плохо.

Пантелей Андреевич интересовался здоровьем сына, передавал ему поклоны и приветы от мачехи (мать умерла в тридцать четвертом году), старшего брата Василия, младшего брата Ивана, и сообщал, что все они живы-здоровы, чего и ему желают. Потом с тревогой и недоумением спрашивал, отчего такое тревожное письмо он прислал в последний раз?.. Что у них там, на границе, делается?..

Павел, вспомнив сейчас об этом, усмехнулся. В последнем своем письме домой он намекал, что на границе у них стало неспокойно, дескать, всего можно ожидать. Намекал осторожно, но отец почувствовал тревожный тон письма.

Сейчас Павел всматривался туда, где шевелились каски фашистов, переползавших по высокой ржи. Вот они уже и на нашей земле!