Первые шаги - [9]

- И пять пачек патронов, - быстро добавил Перепел.

- Тры.

- Четыре.

- Харашо, чэтыре.

В руки мне лег Форт-500М. Мне сразу понравились его поджарый силуэт, черный цвет, легкость и ладность, а также исходивший от него запах ружейного масла. Взяв его, я сразу ощутил какую-то уверенность в себе, особое чувство защищенности и свободы.

Чтобы снова испытать это чувство, я, словно гладя ручного зверя, провел рукой по дробовику, висевшему сейчас у меня на поясе, и почувствовал, что он влажный. Все - и одежда, и снаряжение - все было влажным от росы и тумана, окружавшего нас в овраге. Вот уже полчаса мы сидели здесь и чего-то ждали. Чего именно - непонятно. Перепел, сбрасывая рюкзак и садясь по-зэковски на корточки, выдохнул только: "Все, последняя остановка перед Зоной". И немедленно присосался к фляге.

Овраг был глубиной примерно в полтора моих роста с крутыми глинистыми стенами. Рядом с тем местом, где мы остановились, была тропа, по которой можно было подняться наверх. Окурки, несколько пустых бутылок и консервных банок подсказывали, что люди здесь бывают нередко. Перепел мелкими глотками глушил сивуху, Макс сидел, прислонясь спиной к откосу и слушал в наушниках какую-то музыку. Я стоял, жадно затягиваясь сигаретой, и прислушивался к тупой ноющей боли в правом нижнем зубе "мудрости". Болеть он начал ночью, и я до утра промучился, вертясь на подушке, не в силах уснуть; боль то усиливалась, то затихала, и когда я ненадолго проваливался в дремоту, боль казалась мне какой-то металлической струной, пронзающей мое существование и время от времени вибрирующей.

- Перепел, дай хлебнуть, - сказал я, докурив и яростно втоптав окурок в красноватую глину.

- Не дам, - ответил он, оторвавшись от фляги.

- Жмот.

- Я не жмот. Я просто не зна... ик! не знаю, как на тебя спиртное в Зоне подействует.

- Да уж не хуже, чем на тебя! - разозлился я. - Шесть утра, а ты уже бухой в зюзю! Как ты вообще нас поведешь, алконавт хренов?!

- Отлично поведу, не ссы. Меня в Зоне алк... ик! алкоголь не берет. Совсем. Могу хоть ведро выпить - как вода. Только почки болят.

Вдруг сверху послышался звук едущего автомобиля, сначала звук рос и набухал, а потом стал сдуваться и совсем исчез. Снова все накрыла ватная тишина, изредка протыкаемая вороньим карканьем.

- Все, патруль проехал, - сказал Перепел. - Пошли. За мной!

От поднялся и пошатываясь полез по тропе из оврага. Мы с Максом выбрались в два раза быстрее, чем он. Я был дико зол: угораздило же выбрать в проводники этого старого алкаша! Надо же было этому чертову зубу разболеться именно сегодня! И за каким чертом, откровенно говоря, я лезу в эту Зону?

Поднявшись из оврага, мы через жиденький осинник вышли к грунтовке, по которой недавно проехал военный патруль. По ту сторону дороги метрах в двадцати тянулся высокий забор из ржавой колючей проволоки. Мы подошли к нему.

- Сымайте рюкзаки, бросайте их на ту сторону, - велел Перепел. Мы молча подчинились.

- Ты! - обратился он к Максу. - Вытаскивай из ушей свои затычки! Прогулка за... ик! закончилась. Дальше уже Зона. Там надо смотреть в оба глаза и слушать в оба уха. Выполнять все, что я скажу. Если заметил хоть что-то странное, тут же говори мне. Обоих касается.

Мы специальными рогатинками приподняли нижний ряд колючки. Послышался звук приближающегося автомобиля.

- ... мать! - рявкнул Перепел. - Патруль возвращается! Быстро ныряем!

И мы один за одним поползли по-пластунски. Когда я и Перепел втянули на запретную сторону Макса, военный джип с опознавательными знаками бундесвера был уже совсем рядом. Из громкоговорителя раздался голос с сильным акцентом:

- Стойять! Некому нье двигаться! Мы будем стрельять!

- Ходу! Ходу! Ходу! - заорал Перепел, рванувший перпендикулярно забору не разбирая дороги через бурьян, через кустарник. Мы с Максом рванул за ним. За спиной раздалась басовитая очередь крупнокалиберного пулемета. "Первая очередь должна быть предупредительная. В воздух палят фрицы", - мысленно успокаивал я себя. Мы мчались, глота туман, по заросшей бурьяном поляне к густому березняку. Деревья были уже совсем рядом. И по тому, как с них посыпались листья и ветки, стало ясно, что вторая очередь, прогрохотавшая за спиной, дана уже не в воздух. Я упал и пополз вперед. Так же поступил Перепел. Подотставший Макс поравнялся с нами, и я схватив его за ногу, уронил в траву.

- Ползи, а то пристрелят.

Через несколько минут мы наконец-то добрались до спасительных деревьев. Немцы дали еще пару очередей для порядка и затихли.

- Они за нами не погонятся? - спросил я Перепела.

- Нет, никогда. Они очень Зоны боятся все, - ответил Перепел, поднимаясь и отряхиваясь.

- А это уже Зона? - хрипло спросил Макс.

- Нет еще, - буркнул Перепел. - Когда в Зону войдем, сам почуешь. Не пропустишь, не боись.

Мы углубились в лес. Березы быстро закончились, и вместо них пошли какие-то чахлые то ли грабы, то ли буки, то ли еще что-то. Голые ветки полумертвых деревьев были густо оплетены паутиной. Пахло здесь, словно в каком-нибудь бору, где разгромили попавшую в окружение армию, - гнильем, ржавчиной и смертью.