Первые опыты - [12]

Две пары одинаковых голубых глаз буквально буравили меня насквозь и словно говорили, что они на это и не надеются.

Какая-то древняя старушка продолжала делать примерку, закалывая на мне ткань в разных местах, то подтягивая, то отпуская ее. Думаю, в этой примерочной она слышала кое-что похуже. Например, невеста, в день первой примерки слезливым голосом признающаяся в своей беременности от друга жениха, или стервозные подружки невесты, размышляющие о том, когда же молодые разведутся, или мать жениха, подозревающая, что ее сынок — голубой.

Неужели я единственное существо женского пола, считающая свадебные церемонии смешными. Лично я собираюсь сбежать: лишь я, муженек и священник где-нибудь на побережье Ямайки. Намного лучше, чем свадьба Бетани в церкви, полной народа. Невеста, претворяющаяся, что она девственница, с отцом, волочащим ее по проходу к алтарю, словно она мешок с поношенной одеждой. Будучи подружкой невесты (сомнительная честь), я не смогу скучать где-нибудь на задних рядах, мне придется быть в центре внимания на всеобщем обозрении.

Честно говоря, не понимаю, что Бетани и ее жених, Грант, нашли друг в друге. Весь прикол в том, что их нельзя разделить, как игрушечных Барби и Кена на верхушке свадебного торта. И еще он делает супербольшие деньги, проворачивая сделки на Уолл-стрит. (Отсюда его прозвище Г-кошелек.) Уже несколько лет он мечется между Силиконовой Долиной в Калифорнии и Силиконовой Аллеей в Нью-Йорке. После свадьбы счастливая парочка продолжит золотую техно-лихорадку и прочно обоснуется где-нибудь в районе Бей — Клондайк для желающих разбогатеть, вкладывая деньги в рискованные предприятия.

Да, сомнительные причины для заключения брачного союза. Все же мои отец и мать вместе уже двадцать восемь лет, потому что мама была капитаном студенческой команды, а папа судил все матчи с ее участием. Вот так.

Бетани и Г-кошелек напрочь лишены сексуального влечения друг к другу. Между ними никогда не пробегала искра. Конечно, я не хочу сказать, что им следует тереться язычками двадцать четыре с половиной часа в сутки. Но когда они входят вдвоем в комнату, ни за что не скажешь, что это влюбленные. Никогда не слышала, чтобы они сказали друг другу: «Я люблю тебя» или что-то в этом роде. Вот пример их тупого диалога:

Бетани: Надеюсь, хорошая погода продержится до вечера.

Г-кошелек: Я тоже.

Бетани: Не хочу, чтобы было слишком жарко.

Г-кошелек: И я.

С тех пор как два с половиной года назад они объявили о своей помолвке, они больше уже не обсуждали текущие события. Все, о чем они говорили, так это о свадьбе.

Бетани: Надеюсь, в день свадьбы погода будет хорошей.

Г-кошелек: Я тоже.

Бетани: Не хочу, чтобы было слишком жарко.

Г-кошелек: И я.

Если у меня будет муж, черт, сначала если у меня будет парень — я не хочу вести с ним подобных разговоров. Вот почему я не встречаюсь со Скотти. Мне нужен парень — мужской эквивалент моей подруги Хоуп, чтобы с ним я могла бы обсуждать все темы, как с Хоуп, чтобы мы понимали друг друга, как понимаем мы с Хоуп, тогда у нас был бы хороший, много значащий для нас обоих секс. И это было бы просто супер. Но возможно ли это, не знаю.

— Кого бы ты ни пригласила, — сказала Бетани, прерывая молчание, — тебе лучше подумать не о высокой прическе, а о том, чтобы хотя бы пробор на волосах был бы ровный.

— Что ты имеешь в виду? У меня хороший пробор, — ответила я, немедленно взглянув на себя в зеркало, чтобы убедиться в своих словах. Волосы были зачесаны назад, завивались у мочек ушей, серебряная заколка была приколота справа, чтобы волосы не спадали мне на глаза. Так я причесывалась всегда.

— Хорошо, я дам тебе еще одно зеркало, и ты увидишь.

— Да я и так знаю, что все в порядке, я всегда так выгляжу.

— Нет, не всегда, — возразила Бетани, язвительно улыбаясь.

Ее лицо исказилось гримасой старшей сестры-мученицы, годами терпевшей от меня лишения.

Я знала, что буквы и цифры отражаются в зеркале наоборот, но никогда не думала, что и лица тоже. До сих пор не осознавала, что вижу лишь зеркальное отражение своего лица. Бетани посадила меня между двумя зеркалами, для того чтобы я могла увидеть себя со спины.

Я испытала настоящий шок. Пробор в самом деле оказался кривым. Но это еще не самое плохое. Вдруг из зеркала на меня взглянули мои ноздри — совершенно непропорциональные: левая была прямой и маленькой, а правая — большей по размеру и сильно оттопыренной в сторону. Я всегда думала, что дело в плохих фотографиях, но это не так: я на самом деле так выгляжу.

Стоя в ванной, высоко подняв маленькое зеркало и смотрясь в большое, я, перед тем как пойти в школу, пыталась исправить этот недостаток, используя грим, тампоны, ватные палочки и даже фен. Но я ничего не могла поделать с ноздрями: они оставались разными. Этому дефекту уже шестнадцать лет, и вряд ли его можно исправить.

Восьмое февраля

В наших «элитных» классах появилась новая девочка. Ее зовут Хайацинт Вэллис, но она попросила звать ее Хай. Учителя не могли сдержать улыбки, когда говорили: «Ну что же, Хай, давай отвечай».

Все носятся с ней. Во-первых, она из Нью-Йорка. Это такая редкость в нашей Пайнвилльской средней школе. Во-вторых, она просто великолепна — с темными глазами, слегка загорелой кожей и раскованными, непровинциальными манерами, шокирующими как мужчин, так и женщин. В-третьих, она кажется старше нас, а ее мягкий контральто делает ее чрезвычайно сексуальной. В-четвертых, и это кажется сверхъестественным, что девочка с инициалами Х. В. приехала к нам месяц спустя после того, когда другая девочка с такими же инициалами уехала. Конечно, все стали думать, что именно ей суждено стать моей лучшей подругой.