Первые ласточки - [61]

Рос Вавлё у яранов да у бедняков.

И большой вырос и справедливый:

У оленщиков отбирал лишних оленей

Да раздавал беднякам безоленным.

Вот за это Вавлю и ненавидели,

Ненавидели в тундре оленщики…

Вот позвал Вавлё однажды племянничка:

— Иди-ка ко мне, мой племянничек,

Разговор с тобой есть очень важный,

Очень важный да нужный и большой —

Десять лет мы уже не бывали в Обдорске,

В Обдорске да в домах-избах.

Хлеб мы едим — один затхлый остаток.

В Большой Обдорск надо съездить, однако.

Еду всякую да прочие товары привезти…

Согласился племянник, стали готовиться:

Песцовые шкурки они складывают на одну нарту;

Лисьи шкурки они складывают на другую нарту;

Десять нарт-вандеев таких набралось…

— А богато живут — шкурок-то сколько! — добавила Эдэ и, вспомнив наказ Анн, закрыла рот.

Илька зашикал — нельзя мешать бабушке.

— Ничего, — сказала она. — Теперь можно. Вспомнила наконец.

Вот поехали в путь-дорогу дальнюю,

В путь-дорогу дальнюю да на оленях.

Едут и едут по снежному полю,

К Ларьях-озеру уже подъехали.

Кто-то один из них заметил-крикнул:

— Семь гусей летят, семь гусей!

Это в зимнюю-то пору, морозную?!

Что бы это значило, что значило?..

И племянничек тоже удивляется:

— Видно, это дурной знак! Видно, дурной!

Смотрите, смотрите — один-то гусь

Совеем опускает левое крыло!

Дядя, дядя! Видно, это дурной знак!

А Вавлё усмехается, говорит племяннику:

— Пустое это! Что может знать крылатый гусь?..

— Нет, он знает, — говорит племянник. —

Крылатый гусь летает везде!..

— Это пустая примета древних стариков, —

Отвечает опять дядя Вавлё. —

Пустую примету они придумали…

Только не сдается его племянник:

— Дядя, дядя! Давай-ка отнесем амдер,

Отнесем амдер на берег озера!

Выставим вместо знака-паса!

В сухую оленью шкуру-амдер

Пустим-выстрелим стрелу из лука!

Что-нибудь она да покажет нам!

Дядя, дядя! Амдер дай мне, амдер дай!

Вавлё дал амдер своему племяннику.

Племянник тот амдер поставил стоя.

Вавлё взял и пустил стрелу,

Стрелу из лука, будто играючи.

Видно, попал Вавлё в цель-отметину —

Показалось на оленьей шкуре

Пятнышко крови, как будто свежей.

И племянник тоже пустил стрелу из лука,

По сухой оленьей шкуре выстрелил,

Выстрелил и тоже попал в цель.

Он взял шкуру — шкуру оленью, сухую,

И понес показывать пастухам-оленщикам.

Те смотрят — верно, ведь выступила,

Выступила кровь, как стрельнул Вавлё.

А племянник говорит, а племянник тревожится:

— От моей стрелы не выступила кровь,

Не вышла кровь на сухую шкуру!

Дядя, дядя! Вернемся назад скорее!

Видно, это плохой, дурном знак!

На сухой оленьей шкуре-амдере

Кровь не должна выступить, не должна!..

— Пустое это, — говорит опять Вавлё. —

Одна жилка на шкуре не просохла.

Моя стрела попала как раз в нее.

Оттого и пятно крови выступило.

Пустая примета — стрельба по оленьей шкуре.

Выдумка древних, седых стариков.

Поехали дальше — надо спешить нам.

В Большой Обдорск, в Большой Обдорск!..

Вот отъехали от озера и видят —

Приближается навстречу белая упряжка.

Повстречались они да и поздоровались.

Встречный мужчина и говорит-жалуется:

— Уж так долго не наведывались, Вавлё!

Тебя ведь хотят избрать из яранов

Вместо остяцкого князя Тайшина!

Меня отправили на поиски тебя,

А ты сам, Вавлё, явился! Молодец!

Поехали вместе с твоим аргишом.[18]

С твоим аргишом да не очень большим!..

Вот опять тронулись с места, поехали:

Белая упряжка впереди как ведущая;

Вторая упряжка, конечно, у Вавлё;

Остальные сзади аргишом-караваном.

Едут и едут, едут и едут.

Вон уже показался Большой Обдорск.

Где-то находится изба князя Тайшина.

К избе князя Тайшина подъехали.

Помощник князя вышел навстречу:

— Скиньте парки! Снег отряхните!

Заходите, заходите в избу князя,

В избу князя как большие гости!..

В избе было наготовлено питья-еды,

Питья-еды да сколько пожелаешь.

Вавлё и племянника усадили за стол,

Усадили за стол да в отдельной комнате,

Вавлё посадили в красный угол,

В красный угол да самый почетный.

И племянника тоже хотят усадить,

Хотят усадить возле своего дяди.

Но племянник отказывается от красного угла,

От красного угла отказывается он.

Вавлё подносят большую кружку водки,

Большую кружку водки да полную.

И племяннику тоже полную поставили,

Поставили перед ним, молодым-юным.

Он лишь пригубляет, пригубляет только.

Глядит, а Вавлё пьет, дядя Вавлё пьет,

Будто никогда не видывал водки.

Всю полную большую кружку опорожнил…

Вдруг свет погас, погас свет вдруг.

Потом обратно стало светло как днем.

А дядю Вавлё, оказывается, схватили,

Схватили да скрутили у стола.

Видит племянник — вяжут дядю Вавлё,

Вяжут дядю Вавлё проволокой.

И на него, на племянника, накинулись.

Племянник рукой взмахнул, отпрыгнул,

Отпрыгнул в сторону и хотел выскочить,

Хотел выскочить на улицу — дверь за запоре.

Тогда кинулся он к окошку обледенелому,

Хотел выпрыгнуть, да не мог — решетка,

Железная решетка ведь на окошке.

На шесток вскочил удалой племянник,

Глянул через трубу — небо виднеется,

Небо виднеется, и подтянулся тут.

Подтянулся тут и плечами двинул,

Плечами двинул — треснула печь напополам.

Наверх взобрался — небесный свет увидел,

Небесный свет увидел — сказал, как заклинание:

— Когда-нибудь дядю Вавлю проведаю,

Проведаю дядю Вавлю, в гости явлюсь к нему.

Отыщу его голову, дядину голову буйную,