Первые ласточки - [17]

Потом председатель отвечал на вопросы. Все были довольны беседой.

— Ну что — нет больше вопросов? — спросил Куш-Юр.

— Нет! Спасибо! — И стали расходиться.

Но тут Варов-Гриш задал Куш-Юру вопрос по-русски:

— А почему, Роман Иваныч, у нас в селе Мужи досей поры-времени нету югыд-би? Нет светлого огня, электричества? В Обдорске, в Березовом есть! Мы видели с тобой, помнишь? А у нас — по старинке, керосиновой лампой живем. Куда это годится? Нам тоже лампочки Ильича надо…

— Товарищи! Постойте, товарищи! Садитесь, миряне-зыряне, — останавливал Куш-Юр людей. — Тут спрашивают про югыд-би, про светлый огонь…

— Югыд-би?.. В белые-то ночи?.. Ха-ха-ха! — раздался смех, прокатился хохоток, кто-то свистнул, но остановились, грудясь у двери.

— Да не в белые ночи, а в темные! — уточняя, выкрикнул Варов-Гриш. — Есть задумка одна…

— О-о, это надо послушать!.. — И стали снова рассаживаться, кто где угадал. — Послушаем, что Гриш набалагурит? Какую новую парму-артель придумал? Какую социализму?

Из женщин оставалась лишь Эгрунька, чтобы послушать про мужскую задумку, про югыд-би. Куш-Юр, не увидев Сандры, немного потускнел, но взял себя в руки.

— Продолжим сходку. — Куш-Юр поднял руку, потребовал тишины. — Кажись, Григория был голос…

— Да, я спросил! — твердо ответил Гриш.

— А курить-то можно? — взмолился голос.

— Курите, курите! Недолго задержимся! — разрешил председатель. — Ты спрашиваешь, Гриш, почему до сих пор в Мужах нет югыд-би? Потому что нету у нас электростанции, нету такой электростанции, как в Обдорске или в Березовом. Задумка-то у тебя какая?

— Хорошая. Если подумать-покумекать, то можно и нам завести свою электростанцию, — запальчиво ответил Варов-Гриш и пригладил ладонью усы.

— Ну-ка, ну-ка! Иди-ка на сцену! Отсюда говори!.. — Куш-Юр сел за стол и вынул из кармана кисет.

— А что? Могу сказать и оттуда. — Варов-Гриш встал и начал пробираться к сиене.

Вокруг опять оживились:

— Во! Сидел бы лучше на своем месте! Не выдумывал!..

Озыр-Митька тонким голосом мстительно добавил:

— Не рыпался бы. Югыд-би хочет придумать. Тьфу! Коммуния-то ведь развалилась, нету ее! И югыд-би развалится. Дом строит ведь курам на смех — длинный, как гроб. Строи-тель… Ну, де-ла-а!..

Гриш широко и уверенно шагнул на низенькую сцену, повернулся, пристально посмотрел в зал на Озыр-Митьку. Он был зол и спокоен.

— Да-а, и придумаю! — начал он. — А ты про коммуну-то не говори — не злобствуй, наговорились! И про дом молчал бы! Сделаю — увидим! Может, твой двухэтажный хором станет кому гробом! Лучше скажи, почему вдруг вы друзьями захотели стать, зачем пришли послушать беседу о Ленине? Не верится, чтобы волчица с важенкой подружилась!

— Что-о! — в один голос крикнули Озыр-Митька и Квайтчуня-Эська. И угрозно встали.

Кто-то дернул их за малицы, и они сели.

— Да, не верю! Волки оленям не друзья, — отрубил Варов-Гриш и бросил взгляд на председателя. — Я начну говорить издалека.

— Давай-давай! — весело крикнули из зала. — Издалека лучше — хватит на сутки болтать! Вокруг нечего с пустым мешком бегать. Давай, Варов-Гриш, тащи воду в решете.

— Вот лешаки-дьяволы! — улыбнулся Гриш. — Еще и подсмеиваются. Ладно, начну с осени, с подледного лова…

— Конечно! — послышался тот же неунывающий голос. — Позже начнешь — какой толк!

В зале засмеялись. Варов-Гриш тряхнул черной, кудлатой головой.

— Лешаки-дьяволы и есть!.. Мы-то как промышляем? А вот как — при подледном лове поневоле приходится работать ватагой, кол-лек-тив-но, — с трудом произнес Гриш еще не прижившееся слово.

— Это мы знаем, якуня-макуня, — отмахнулся Гажа-Эль. — Про югыд-би калякай!

— Во-во!.. — поддакнули в зале. — Тебя для чего к столу пустили? Сходка кончилась, а ты людей держишь!

— Вот именно! — распалился Варов-Гриш. — Это же артельно, добровольно, кто сколько сможет! Мы можем все сделать! — горячо и убежденно говорил Гриш. — И лес подвезем, чтобы построить тот дом, откуда будут делать югыд-би! Столбы подвезем — у нас хватит лесу. А в остальном помогут нам обдорские али березовские люди. Мы, фронтовики, видели в стране в разных местах югыд-би, знаем, ведаем. И сделаем для себя — для жизни. Али мы хуже? А, Роман Иванович?

— Да-да, да!.. — Куш-Юр встал с места и взволнованно заходил по сцене. — Над этим коллективизмом подледной рыбалки я даже и не думал. А ты, Гриш, заметил. Это здорово! Ей-богу, здорово! Тут и телеграф можно — электричество же! Мать честная!..

— Все вместе можно придумать! — уверенно заключил Варов-Гриш. — Артельно, добровольно, для обчества даже можно выложить дороги из бревен! Пять оврагов в селе! Мосты нужны. — Он сказал это, помня больного Ильку, который вскоре должен ползком добираться в школу.

Но Варов-Гриша не все поддержали.

— Это уж совсем зря, — крикнул кто-то. — Мостки из плах на дорожки — и ладно!

— И вообче — что тут болтать? Чего языки трепать? Один сказки бает, остальные уши развесили. Какая может быть югыд-би? Это же немыслимое дело! Пойдемте лучше домой — здесь душно. — Озыр-Митька брезгливо фыркнул и встал.

— Пойдемте, молодежь! — поднялся Квайтчуня-Эська. — Бог у них, видать, разум отнял. — И неторопливо вышел.