Первые гадости - [8]

«Это хорошо, — подумал Леня, — это по-божески. А дальше уж дети с голода умереть не дадут», — и тоже пошел к Чугуновым на зов Трофима.

В доме Чугуновых, который был так богат и счастлив, Леню не любили мама и кошка. Мама не жаловала его за то, что в день знакомства он сказал вместо «здрасьте»: «Неужели и Победа в старости будет такая толстая?» — «И вовсе я не старая, ха-ха-ха, и вовсе я не толстая», — ответила мама, но обиду на потенциального зятя заключила в себе. Светлана же Климова презирала Леню потому, что тот не считал ее человеком и обращался как с животным, чего кошка понять не могла.

В дверях Леня столкнулся с Победой, собиравшей себя в школу.

— Я сегодня прогоню Чадушкину и сяду за твою парту, — объявил Леня.

В ответ Победа заплакала довольно натурально.

— В чем дело? — удивился Леня.

— Как же мне не плакать, — сказала Победа, — Чхнутьев ее гнал-гнал — не прогнал, Чуман гнал-гнал — не прогнал, даже Чтецкий смирился, а ты-то уж и подавно не справишься.

— Я прогоню! — сказал Леня. — И буду подсказывать тебе на физике и алгебре.

— Нет, — решила Победа. — Чадушкина — уже женщина, а ты до сих пор фантик от иностранной жвачки. Кто тебя послушается?

— Победа, — заскулил Леня, — ну, почему ты стала зла ко мне?

— Я к тебе стала равнодушка. Я не коллекционирую фантики, — ответила девушка и выскользнула за дверь, опасаясь, как бы самоуверенный Леня не полез обниматься в отсутствии Чадушкиной.

Родоначальник хиппи-кришнаизма, оскорбленный невниманием к своему гению и в расстроенных чувствах, побрел на зов Трофима из глубин квартиры, не забыв в пути дать пинка кошке украдкой.

— Леня, — попросил с постели Трофим, — приведи Десятое яйцо с деньгами. У меня просьба к нему.

Леня кивнул и сразу ушел, надеясь по дороге догнать Победу и еще раз объясниться. Но Победу у самого его носа перехватил глубокий старик с дворницкой лопатой и повел в подвал ближнего дома. Подозревать старика в злонамеренности, в том, что он убьет, изнасилует и ограбит любимую, Леня не решился. «Правда, со стариком могут работать менее старые сообщники, готовые на все из корысти и ради удовольствия», — подумал заботливый ухажер и осторожно подкрался к двери, ведущей в подвал. Внутри то ругались, то молчали, но обходились без криков «На помощь!». Потом вышел старик и спросил:

— Заблудились, девушка?

— Нет-нет, то есть да-да, — ответил Леня и заодно решил постричься, а только старик за угол, сразу то ухом, то глазом к замочной скважине.

И вдруг из подъезда вышла группа молодых бездельников, в народе называемая шпаной, и окружила Леню.

— А его мать нашему Десятому яйцу втык на работе сделала, — наябедничал один шпана другому.

— Ишь ты! — сказал другой и спросил Леню: — Почему она грубит не по делу?

— Почему за сына не боится? — спросил третий, надвинул Лене шапку-ушанку по самую шею и завязал тесемки под мышками.

Но отняв рубль мелочью, счастливая шпана угомонилась и отпустила филера, показав пинком направление бегства.

«Дешево отделался, — подумал Леня. — Но как же я приду за Никитой в мамин магазин? Почему не на уроках? — спросит мама. А я растеряюсь от неожиданности. И телефон, как назло, только в ее кабинете…»

Помог рядовой случай: Чертиков как раз сидел на подоконнике у входа, курил и щурился на весеннее солнышко. Леня подкрался к углу магазина и поманил Никиту пальцем.

— Ну? — спросил Десятое яйцо, подойдя.

— Ты чего на голом бетоне сидишь? — спросил заботливый Леня. — Придатки простудишь.

— Дурак, — ответил Чертиков. — Придатки — это у женщин.

— Снимай халат, и пошли со мной к Чугуну, — сказал Леня.

— Твоя же мать хай поднимет!

— Я ей объясню вечером, — сказал Леня.

— Тогда я с концами ухожу, — решил Никита, — чтобы ты вечером поговорил, а я на глаза утром попался. Но халат не сниму: меня мужики в «Винном» за него без очереди пускают.

По дороге Леня пожаловался на шпану, а Никита сказал, что «они меня тоже защищают и я их за это ругать не буду».

— Но почему от меня? Я ведь за любовь и цветы!

Когда они пришли, Трофим продолжал умирать от безденежья, мучая организм лимонами, которые мыл, отрезал попки и ел, как яблоки. Леня сразу спросил, что за подвальную компанию завела Победа, а Трофим ответил, что «не знаю, она влюбилась».

— В кого? — спросил Леня, и все пошли смотреть паспорт под подушкой.

Потом Трофим спросил, правда ли, что Десятому яйцу не жалко денег на Сени? Никита ответил, что Сени — дура, но денег ему действительно не жаль, так как затраты невелики и окупаются.

— Дай тогда мне сколько-нибудь на ее развлечения, — попросил Трофим.

— А мы вот сейчас заберем Сеньку из школы, попьем пива, а вечером все вместе махнем на дискотеку, — решил Десятое яйцо.

— Пиво — это зло, — сказал Трофим. — С пива все и начинается.

— А добро — в манной каше, — засмеялся Чертиков, подталкивая антитезой подростков к пропасти…

Не простушка-пэтэушница, а шикарная девушка шла в спецшколу и кусала шоколадку, когда к ней приблизился глубокий старик и нежданно сказал:

— С добрым утром!

— С добрым утром, — ответила Победа. — Только чего это вы разлюбезничались, как воскресная радиопередача?

Старик сообщил, что он по воспитанию очень вежливый человек и тем, кого встречает много раз на дню, желает не только доброго утра, дня и вечера, но и доброго полдника.