Первые философы Индии - [22]

2.

Согласно «Саманнапхала-сутте», на вопрос царя Аджаташатру о плодах подвижничества Пурана Кассапа ответил ему так: «Великий царь! Те, кто действуют и побуждают действовать других, увечат [людей] и подстрекают к тому [других], совершают поджог и подстрекают к тому [других], делают [других] несчастными, притесняют, дрожат [сами] и заставляют дрожать [других], отнимают чужую жизнь, присваивают то, что им не дано, совершают кражу со взломом, уносят похищенное, грабят одинокие жилища, выходят на большую дорогу, ходят к чужим женам, говорят неправду — никто [из них] зла не совершает. И даже если [кто-то] с острым как лезвие диском превратит живые существа, [населяющие эту] землю, в мясное месиво, в „паштет“, то такое действие не будет злом и не даст приращения зла. Если [кто-то] пойдет на юг от Ганга, чтобы убивать, подстрекать к убийству [других], увечить и подстрекать к тому же [других], совершать поджог и побуждать к тому [других], то эти действия не будут злом и не дадут приращения зла. И если [он] пойдет на север от Ганга, чтобы раздавать милостыню и побуждать к тому [других], приносить жертвы и побуждать к тому [других], то эти действия не будут добром и не дадут приращения добра. Посредством милосердия, самоконтроля, самообуздания и правды не будет добра или приращения добра»[31].

Учение Пурана Кассапы о вседозволенности, с которым по цинизму могут сравниться разве что уже известные нам опыты Паяси по обнаружению души, нашло отражение и в других пассажах буддийской литературы. Например, в Самъютта-никае цитируется стих приверженцев его учения, согласно которому Пурана не видит ни греха, ни добродетели, считая за ничто увеченье, убийство или любое другое насилие, а «поскольку он изложил наше учение, учитель достоин почета». Достаточно часто буддийские тексты упоминают и основную доктрину Пураны — учение об отсутствии действия (акирия-вада). В «Аппанака-сутте» из Маджджхима-никаи, где излагаются популярные лжеучения, эта доктрина названа в качестве одного из трех основных «превратных учений» наряду с «учением о несуществовании» (индивида после распада тела или этого и другого мира — вспомним об Аджита Кесакамбале) и учением об отсутствии причины. Буддхагхоса также подтверждает, что Пурана отрицает действие (подобно тому как Аджита — результаты действия). Здесь полностью воспроизводится ответ Пураны царю Магадхи[32]. Если вспомнить, что джайны вообще делили все философские учения на те, где признается «действенность» субъекта, и те, в которых она отрицается, мы убедимся в том, что Пурана был одной из ключевых фигур среди «отрицателей действия». Комментатор джайнского канона Шиланка интерпретирует это учение более точно — как «учение об отрицании деятеля» (акарака-вада), т. е. как учение, отрицающее результативность активности индивида.

Другие аспекты учения Пурана Кассапы раскрываются в косвенных свидетельствах палийского канона. Так, из известной уже нам сутты, посвященной софистам, следует, что он придерживался мнения о конечности мира (в отличие от основателя джайнизма). Но из приписываемого ему в этой сутте высказывания, что он постигает «мир как конечный бесконечным [своим] знанием», видно, что его представление о собственном всеведении занимало важное место в его философии в целом. Это свое абсолютное знание он понимал как «знание-ви́дение», т. е. как некий инсайт. Не случайно в одном пассаже учение Пураны характеризуется как «доктрина [полного] знания» (нана-вада). В другом же пассаже ему приписывается предположение, что «нет причины или условия для отсутствия знания и инсайта и для присутствия того и другого». А это значит, что свое всеведение он приписывал исключительно своей прирожденной способности всеведения, совершенно не зависящей ни от каких «эмпирических» условий получения знания, т. е. от опыта.

Однозначно определяя доктрину Пураны как «отрицание действия», буддийские тексты не единодушны в вопросе о его принадлежности к двум важнейшим «партиям» шраманских философов. «Махабодхи-джатака» называет его отрицающим причинность (ахетувадин). В этом случае Пурана «перекрывает» и последнее из трех основных лжеучений по «Аппанака-сутте». Однако в других источниках он выступает как строгий детерминист (ниятивадин). Джайнский средневековый философ Гунаратна также утверждает, что, согласно взглядам этого учителя, мир возник вследствие действия Необходимости.

3.

В сравнении с материалистами философия Пурана Кассапы представляется более «объемной», а потому и более «продвинутой». В отличие от них он признает внеэмпирическое знание в виде всеведения, которое есть все-ви́дение. Это «всеви́дение», правда, не позволило ему «разглядеть» способность человека к свободному выбору, точнее, он совершенно сознательно не пожелал ее увидеть. Циничные построения Пураны, конечно, были рассчитаны на эпатаж слушателей, свидетельствуя о его действительно непомерном тщеславии (которое без труда обнаруживается в претензии на всеведение). Но за этим эпатажем следует усмотреть и решительность дойти до логического конца доктрины «отсутствия действия». Основной мотив этой доктрины — положение о том, что никакое действие не является результативным в том смысле, что оно не обусловливает ничего принципиально нового для субъекта. Потому обе интерпретации его философии — в качестве философии детерминизма и философии беспричинности — при всем своем несходстве отражают реальные тенденции его учения. В самом деле, действие не может ничего существенным образом изменить в том случае, если все поступки индивида уже предопределены и если судьбы тех, кого он мог бы облагодетельствовать или, наоборот, сделать своими жертвами, также предопределены. Вместе с тем не будет ошибкой считать Пурану и отрицателем причинности, так как в его философии практически устраняется соотношение «причина-результат» между действием и его плодами для дальнейшей судьбы индивида. Будучи от материализма достаточно далек, Пурана Кассапа солидарен с Аджита Кесакамбалой в том, что, как и тот, отрицает действенность духовного субъекта: второй потому, что отрицает нематериальные сущности как таковые, первый потому, что является фаталистом и «окказионалистом» одновременно. Конечный результат оказывается единым. Оба смеются над нравственностью — материалист вследствие своего последовательного и примитивного эмпиризма, адживик вследствие своих «сверхчеловеческих» амбиций и презрения к опыту тех, кто далек от «всеведения».