Перворожденный - [82]

Теперь Аркубаллис приносил в день по целому кабану или оленю и двум эльфам стало нечего делать. Пытаясь отвлечь Кит-Канана от его горя, Макели снова принялся расспрашивать его о Сильваносте. Они говорили о его жителях, одежде, еде, занятиях и многом другом. Постепенно Кит-Канан стал делиться с мальчиком своими воспоминаниями и, к своему удивлению, обнаружил, что тоскует по дому.

– А как там насчет… – Макели покусал нижнюю губу, – как насчет девушек?

Кит-Канан слегка улыбнулся:

– Да, девушки там есть.

– Расскажи о них.

– Девушки Сильваноста славятся своей красотой и изяществом, – без преувеличения отвечал Кит-Канан. – Большинство из них добрые, мягкие и очень ученые, а некоторые даже умеют обращаться с конем и мечом, хотя это редкость. Волосы у них рыжие, светлые, золотистые, и я встречал некоторых с волосами черными, как ночное небо. Макели подтянул ноги, упершись в ветку ступнями.

– Хотел бы я посмотреть на них всех!

– Несомненно, когда-нибудь ты повстречаешь их, Кели, – торжественно пообещал Кит-Канан. – Но я не могу взять тебя туда.

Макели знал историю побега Кит-Канана из Сильваноста.

– Когда Най, бывало, сердилась на меня, я выжидал несколько дней, затем возвращался и просил прощения, – вспомнил он. – А ты не можешь попросить прощения у своего отца?

– Это не так-то просто, – защищался Кит-Канан.

– Почему?

Принц открыл было рот, чтобы ответить, но не произнес ни слова. И в самом деле, почему? Конечно же, за прошедшее с тех пор время гнев отца утих. Видят боги, его собственная ярость от потери Герматии померкла и умерла, будто ее никогда и не существовало. И теперь, когда он мысленно произносил ее имя, в душе ничто не шевелилось. Сердце его всегда будет принадлежать Анайе. Но теперь, когда жены не стало, почему бы ему не возвратиться домой?

Тем не менее, поразмыслив, Кит-Канан каждый раз приходил к выводу, что делать этого не стоит.

– Мой отец, – Звездный Пророк. Он связан обычаями, которые не может нарушить. Если бы он был просто разгневанным отцом, я, наверное, вернулся бы и молил его о прощении. Но существуют другие, те, кто не желает моего возвращения.

Макели с осведомленным видом кивнул:

– Враги.

– Не мои личные враги, просто те жрецы и мастера гильдий, которым выгодно, чтобы все шло по-прежнему. Мой отец нуждается в их поддержке, вот почему он предпочел выдать Герматию замуж за Ситаса. Уверен, мое возвращение вызовет большое волнение в городе.

Макели распрямился и снова начал болтать ногами в воздухе.

– Слишком сложно для меня, – заметил он. – Думаю, что в лесу лучше.

Несмотря на то, что сердце его все еще болело после потери Анайи, Кит-Канан, глядя на солнечную поляну, усеянную цветами, был вынужден согласиться со своим другом.

Зов настиг его, словно удар меча.

Наступил вечер четвертого дня после того, как принц обсуждал с Макели Сильваност. Они свежевали горного лося. Ни Кит-Канан, ни Макели не могли понять, зачем грифон пролетел двести миль до Халькистовых гор, чтобы поймать лося, – горы были ближайшим местом, где водились такие животные. Они уже почти закончили снимать шкуру, когда пришел Зов.

Кит-Канан уронил в грязь каменный нож, вскочил на ноги и вытянул перед собой руки, словно внезапно ослеп.

– Кит! Кит, что с тобой? – закричал Макели.

Кит-Канан больше не видел леса. Вместо этого перед ним проносились смутные видения беломраморных стен, пола, потолка. Он словно покинул свое тело и оказался в Сильваносте. Приложив к лицу руку, Кит-Канан ощутил вместо кожаной туники и мозолистой ладони мягкую руку и одежду из гладкого шелка. Он узнал кольцо на пальце – оно принадлежало Ситасу.

Мозг его был охвачен смутными чувствами: тревога, печаль, одиночество. Ситас звал его по имени. В городе что-то происходило. Споры, борьба. Во дворце были люди. Все это с молниеносной быстротой промелькнуло у Кит-Канана перед глазами, и он зашатался.

– Ситас! – выкрикнул он.

Как только он заговорил, Зов внезапно оборвался.

Макели дергал его за тунику. Кит-Канан, вырвавшись, оттолкнул его.

– Что случилось? – испуганно спросил Макели.

– Мой брат. Это был мой брат, я возвратился в Сильваност и увидел его…

– Ты видел его? Он что-нибудь сказал?

– Он не произносил слов, но я понял – народ в опасности… – Кит-Канан закрыл лицо руками. Сердце его бешено колотилось. – Я должен вернуться. Я должен ехать в Сильваност.

Повернувшись, он направился к дому.

– Подожди! Неужели тебе обязательно идти прямо сейчас?

– Нужно идти. Я должен уйти немедленно, – настаивал Кит-Канан.

– Тогда возьми меня с собой!

Кит-Канан, который уже зашел в дом, снова показался в дверях:

– Что ты сказал?

– Возьми меня с собой, – с надеждой в голосе просил Макели. – Я буду твоим слугой. Я буду все делать. Чистить твои сапоги, готовить еду – все. Я не хочу здесь оставаться один, Кит. Я хочу увидеть столицу моего народа!

Кит-Канан подошел к мальчику, по-прежнему сжимавшему в руке нож. Сейчас, когда мысли его пришли в порядок, он понял, что рад предложению Макели. Он был для него самым близким человеком после Анайи – и Ситаса. Теперь принцу предстояло возвращение в Сильваност, навстречу неизвестности, и он не хотел лишиться друга и его поддержки.