Первопроходцы - [230]
Гришка смущенно улыбнулся в бороду, оправдываться не стал.
— Дал Бог увидеть, как добывают соболей! — признался, без обиды глядя на попутчика. — Полгода такой жизни — и я бы помер.
— Кто им виноват, что не хотят промышлять клепцами, только гоном? — стали оправдываться казаки.
Татаринов без спора помолчал, а оставшись наедине со Стадухиным, заговорил о скрытых помыслах. То смущенные, то понурые или злые глаза его, удивлявшие атамана, бесновато заблестели.
— Пришли мы в эти края, соболя выбили, нашумели, Москву рухлядью завалили, кому-то богатства нажили, но как пришли, так уйдем, а юкагиры, ламуты, чукчи как были, так останутся. И болдыри останутся, — кивнул на одеяло Путилки.
— И я бы остался! — не понимая, к чему клонит Татаринов, признался Стадухин.
— На Анадыре так же! Выбрали кость, делать там больше нечего, кроме как свои оклады высиживать. Юшка Селиверстов делает вид, что долги собирает, сам прячется от власти. Он хитрей Курбатки, поэтому здесь и помрет. — Гришка помолчал, пристально глядя на атамана, и, решившись, заявил со злой удалью в лице: — А я, казак Гришка Татаринов, могу все переменить! Опять будет многолюдье, прежние ярмарки, опять потекут толпы доброхотов.
— Соболя пригонишь из-за Камня, что ли? — насупившись, уставился на него атаман.
Закинув голову, Григорий беззаботно рассмеялся, дергая острым кадыком, затем резко умолк и вытряхнул из кожаного мешочка на гайтане камушек с небольшое яйцо. Подкинул на ладони.
— Как пуля! Подобрал на Колыме, помню где. Удивился, что камень тяжелый, что свинец… В самый раз для грузила, а? — Опять зловеще хохотнул. — Когда плыл от тебя, возле Омолоя встретил коч с рудознатцем Василием Шпилькиным. Он тебя знает по Енисейскому острогу. Я ему этот камушек и показал, — Григорий снова подкинул его на ладони, повертел между пальцев, разглядывая со всех сторон. Камень тускло поблескивал отсветом огня в чувале. — Это золото! Говорят, ты из первых искал по Колыме серебро, а золота не увидел!
Стадухин фыркнул раз и другой, разглядывая самородок, стал догадываться, отчего Гришка весел, несмотря на побег.
— Шпилькин, как увидел, вцепился — где взял? «Государевым словом и делом» грозил. Еле отобрал у него, еле отговорился, наплел небылиц и бежал… — Придвинувшись к Михею так, что коснулся своей темной бородой его сивой, зашептал: — Если вернемся в Якутский без ясака, голыми-босыми, но с золотом, нас воевода не только помилует за прошлое, сам царь-государь расцелует и наградит. Только возвращаться надо не с одним камушком, а со многими. И место указать верное, не как тебе серебряную гору… Пойдешь на Колыму? — в упор спросил Стадухина.
— По-любому, надо! — в раздумье поежился атаман. — Наши окладишки или на Индигирке застряли, или на Колыму увезены. Нынешним летом ни одного судна не было.
— Не говори никому до поры. А то, по слухам, как бывало, ринется толпа искать золото, нас с тобой сметут и забудут. Другие перед царем выслужатся.
— Бывало и так! — согласился атаман, торопливо соображая, чем может все обернуться, если отыщется золото.
— А что ты его воеводе не объявил?
— Ага! Знаю я их! Отберет за недоимку, под пыткой вызнает, где нашел, и пошлет Шпилькина. Хватит принимать муки Христа ради! Воеводы и всякие кремлевские чины так не делают, а жалованье у них ого, не сравнить с нашим!
— Может быть и так! — Стадухин озадаченно выругался. — А вдруг не надо искать золото? — опасливо передернул плечами. — Я вот, думаю, и хорошо, что не нашел серебра по указу. Если Колыма опустеет — соберем вокруг себя верные народишки, чтобы защититься, заживем без разбоя и грабежей, — тоже поделился тайными помыслами.
— Не выйдет! — самоуверенно заявил Татаринов. — Я об этом думал еще там, на Колыме. Никак нельзя сильным не грабить слабых. Найдем золото, при нем получим тихую службу для себя и детей наших.
Слова опального пятидесятника показались Стадухину разумными. Хотя, вспоминая разговоры с нынешними промышленными людьми, он иногда завидовал им и сам надеялся обжиться в этих местах, как они. Но слух о Курбате Иванове опять подтвердил правду пьяного пророка. Из тех, кому бес завязывал судьбы в кабаке, в живых оставались трое, благополучие и слава были обещаны одному. Новость о Семейке не вызывала у Стадухина зависти, но снова привела в замешательство: на кого из них двоих смотрел пропойца и почему он, Мишка, решил, что обещанное достанется ему, а не Семейке? И тут же укорил себя за то, что никогда не принимал земляка за путнего казака, хоть он был не только не робок, но в бою надежен и рубака изрядный. Золото давало надежду на блазнившиеся смолоду славу и богатство, только теперь они казались суетными и не были нужны. Несмотря на гостеприимство алазейских казаков, Гришка спешил на Колыму.
— Побарахтались в сыпучем снегу, — жаловался на пережитые муки. — Теперь, по насту что не идти… И кого тут осталось? Две-три недели лыжного хода.
— Есть путь короче, но там по весне можно столкнуться с чукчами, а они до всякого железа, топоров и пищалей сильно охочи.
Как ни спешил Татаринов, уверившийся в своей удаче, атаман с двумя казаками принудили его идти дальним, безопасным путем в Среднеколымское зимовье к Тарху и Нефеду. Пятеро на трех собачьих упряжках без груза, они отправились туда среди ночи. Едва окреп наст, собаки рванули нарты, будто надеялись на сытые корма впереди. К полудню под солнцем, которое, отражаясь от снега, жгло лица, полозья стали облипать, собаки проваливаться в сырые сугробы. Остановились на ночлег, выкопали яму до мерзлого мха и сухого стланика, развели костер, натаяли снега, напились и подкрепились той же рыбой, которой кормили собак. День был долог, лежать возле огня приятно. Собаки отдыхали, опасного Стадухин не чувствовал. Впрочем, он перестал доверять прежнему дару еще на Олекме, жизнь при Якутском остроге и вовсе притупила его. Среди ночи, едва смерзся наст, упряжки направились к волоку на приток Колымы. Через пару переходов, переправившись через кипевшую речку, люди и собаки намочились стоявшей под снегом водой. Лапы собак обмерзали, они ложились на снег, выгрызали лед из когтей, промазанные дегтем бахилы путников обледенели. Пришлось сделать остановку в неподходящем месте и сушиться. Едва окреп наст, пошли дальше и вошли в редколесье со множеством сухостоя.
Первая половина XVII века. Русские первопроходцы — служилые люди, торговцы, авантюристы, промысловики — неустрашимо и неукротимо продолжают осваивать открывшиеся им бескрайние просторы Сибири. «Великий Тёс» — это захватывающее дух повествование о енисейских казаках, стрельцах, детях боярских, дворянах, которые отправлялись в глубь незнакомой земли, не зная, что их ждет и вернуться ли они к родному очагу, к семье и детям.
1610-е годы. Только что закончилось на Руси страшное десятилетие Великой Смуты, избран наконец новый московский царь Михаил, сын патриарха Филарета. Города и веси Московии постепенно начинают приходить в себя. А самые непоседливые и отважные уже вновь устремляют взоры за Уральский Камень. Богатый там край, неизведанные земли, бесконечные просторы, одно слово — Сибирь. И уходят за Камень одна за одной ватаги — кто налегке, кто со скарбом и семьями — искать себе лучшей жизни. А вместе с ними и служивые, государевы люди — присматривать новые угодья да остроги и фактории для опоры ставить. Отправились в Сибирь и молодые хоперские казаки, закадычные друзья — Пантелей Пенда да Ивашка Похаба, прослышавшие о великой реке Енисее, что течет от Саянских гор до Студеного моря, и земли там ничейной немерено!..
Книга эта среди многочисленных изданий стоит особняком. По широте охвата, по объему тщательно отобранного материала, по живости изложения и наглядности картин роман не имеет аналогов в постперестроечной сибирской литературе. Автор щедро разворачивает перед читателем историческое полотно: освоение русскими первопроходцами неизведанных земель на окраинах Иркутской губернии, к востоку от Камчатки. Это огромная территория, протяженностью в несколько тысяч километров, дикая и неприступная, словно затаившаяся, сберегающая свои богатства до срока.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цикл Тяншанские повести. Три повести этого цикла: «Байсаурская бестия», «Сын леса» и «Чертов узел» — объединяет одно место и время действия, одни герои.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.