Первопроходцы - [229]
— Здорово живем? — пробубнил сквозь смерзшуюся бороду. Сбросив мохнатые верховые рукавицы, потянулся к огню. Его спутник пал на колени, приткнув к чувалу голову и руки. Щеки и губы болдыря были в коростах обморожений. Он недолго погрелся и завыл, затряс руками, сунул их в ушат с водой, стоявший под лучиной.
— Ты же летом проходил? Разбился, что ли? — удивился Стадухин возвращению пятидесятника.
Гришкины усы и борода смерзлись в сосульку. Припав к огню, он сгребал горстями и бросал ледышки на пол.
— Дошли до устья Лены с Божьей помощью! — просипел. — Там затерло… Но, по верным известиям, твоя и Курбата казна доставлена в Жиганы.
Стадухин удивился больше прежнего: если казна в Жиганах, отчего Гришка здесь? Но от расспросов удержался: гости были чуть живы от усталости.
— Разоблакайтесь, окуржавели! — привечал их. — Как раз щербу к полднику сняли с огня. С душком, из осеннего улова.
Засидевшиеся казаки засуетились, забегали, стали поить путников горячим отваром ухи, затопили баню, выложили на стол лепешки из толченой сухой рыбы. Болдырь помалкивал, боясь окровянить губы, чуть разлепляя их, осторожно проталкивал на язык кусочки снеди. Гришка молча, с сопением и шмыганьем ел, потом грелся в бане. Напарившись, стал моститься ко сну и только тут полусонно пробормотал:
— На Лене говорят, Семейка Дежнев вернулся из Москвы разрядным атаманом.
— Вот так Семейка! — Стадухин удивленно мотнул бородой, и тень улыбки пробежала по лицу. — А что Ярко Хабаров? — спросил вкрадчиво.
— Говорят, живой, сидит на Киренге, что ни наживет, что ни наторгует — все отбирают за старые долги.
Последние слова Гришка едва пролепетал и засвистел остуженным горлом. Болдырь лежал на спине, глядел в потолок, смеживая пухлые веки в щелки. По их ускользавшим взглядам, настороженным ответам Стадухин догадывался, что оба не столько идут на Колыму, сколько уходят с Лены. На другой день Татаринов попил ухи, пососал рыбью голову и признался, что бежал.
— Реку взял замороз. Думаю, и слава Богу! Чем позже вернусь в острог, тем лучше: вдруг воеводу переменят — легче оправдаться. А он, Кутузов, прислал другой приказ, чтобы я немедля явился налегке. Понятно для чего. — Гришка вскинул на атамана дерзкие глаза беглеца. — Слышал про Курбата Иванова, что с ним стало? — спросил с перекошенным лицом.
— С той стороны до тебя никого не было!
— Я вез моржовую кость, собранную им в казну, и его карту, а он явился к воеводе налегке, — Гришка скривил губы в коростах, — думал оправдаться. И старого казака, сына боярского, били батогами, послали на сыск в Москву. Семейка Дежнев как раз возвращался из Москвы, укрыл Курбата на Чечуйском волоке, отказался выдать приставам илимского воеводы. А Ивашка Ерастов сдал и помер Курбат от обиды. Жена и сын теперь побираются по дворам. Так-то нас жалуют за дальние службы. — Гришка мотнул головой с захолодевшими глазами и стал рассказывать дальше: — Оставил я верным людям ясак: свой, твой, Курбаткин, его карту, свои животы, пока их не отобрали. Подумал, если помру в пути — жену и сыновей пощадят, вернусь по воеводскому приказу — приму кончину позорную, дом отберут, жену с сыновьями по миру пустят… И пошел в обратную сторону по медвежьему следу, будто за свежениной. Заблудился и пропал. Пока разберутся — воеводу переменят. По снежным ямам ночуя, много чего понял. Как-нибудь расскажу. — И, опустив непокорные глаза, посоветовал: — Ты меня не покрывай себе во вред: спросят — отпиши, здесь, мол, беглый пятидесятник! За приставами сюда отправлять — накладно, а выслужить прощенье или дождаться перемен можно.
Стадухин в задумчивости покряхтел, поскоблил бороду. Дел действительно было много. Если бы Гришка привел десятерых беглецов и им нашлись бы службы. Но он чего-то недоговаривал. Гости отдохнули день и другой, с лица болдыря по имени Путилка сошли коросты обморожений, слиняла путевая угрюмость. Он оказался болтливым и смешливым. Едва кто-то из казаков спросил, как шли, пухлые веки болдыря смежились в щелки, он стал хохотать, поглядывая на Гришку:
— Плохой охотник! Плохой охотник!..
— Ты больше моего скулил! — подначил спутника Татаринов и стал рассказывать: — Через день помирал. По утрам пинками гнал его из ямы, а он кричал: «Уйди! Помереть хочу!»
— С Индигирки на Алазею кочевали оленные тунгусы — пять мужиков, три бабы, согласились проводить нас, наши одеяла и котлы погрузили на оленей. — стал рассказывать. — Одно название, что оленные, род бедный, оленей мало — чум да детишек везут, остальные пешком. Дольше двух дней на одном месте не стоят, соболя в пути промышляют, чтобы дать нам ясак и купить нужное на ярмарке.
— Сами бегают, что волки, — похохатывая, встрял Путилка. — Мы к вечеру едва ноги притащим, надо еще ломать подстилку под чум, варить мясо. А они кого: есть еда — обжираются, про другой день не думают, нет еды — постятся. Один мужик отстал, они его и ждать не стали, говорят: «Плохой охотник!» Собака пропала — беды нет: «Плохой охотник!» Одну такую, непутевую, нам дали, потому что отстаем, но табор чует. Как-то следы замело, блуждали мы, ночевали в яме без одеял. Просыпаюсь, Гришка собаку обнимает и плачет: «Плохие мы охотники!» — Путилка снова затрясся от смеха.
Первая половина XVII века. Русские первопроходцы — служилые люди, торговцы, авантюристы, промысловики — неустрашимо и неукротимо продолжают осваивать открывшиеся им бескрайние просторы Сибири. «Великий Тёс» — это захватывающее дух повествование о енисейских казаках, стрельцах, детях боярских, дворянах, которые отправлялись в глубь незнакомой земли, не зная, что их ждет и вернуться ли они к родному очагу, к семье и детям.
1610-е годы. Только что закончилось на Руси страшное десятилетие Великой Смуты, избран наконец новый московский царь Михаил, сын патриарха Филарета. Города и веси Московии постепенно начинают приходить в себя. А самые непоседливые и отважные уже вновь устремляют взоры за Уральский Камень. Богатый там край, неизведанные земли, бесконечные просторы, одно слово — Сибирь. И уходят за Камень одна за одной ватаги — кто налегке, кто со скарбом и семьями — искать себе лучшей жизни. А вместе с ними и служивые, государевы люди — присматривать новые угодья да остроги и фактории для опоры ставить. Отправились в Сибирь и молодые хоперские казаки, закадычные друзья — Пантелей Пенда да Ивашка Похаба, прослышавшие о великой реке Енисее, что течет от Саянских гор до Студеного моря, и земли там ничейной немерено!..
Книга эта среди многочисленных изданий стоит особняком. По широте охвата, по объему тщательно отобранного материала, по живости изложения и наглядности картин роман не имеет аналогов в постперестроечной сибирской литературе. Автор щедро разворачивает перед читателем историческое полотно: освоение русскими первопроходцами неизведанных земель на окраинах Иркутской губернии, к востоку от Камчатки. Это огромная территория, протяженностью в несколько тысяч километров, дикая и неприступная, словно затаившаяся, сберегающая свои богатства до срока.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цикл Тяншанские повести. Три повести этого цикла: «Байсаурская бестия», «Сын леса» и «Чертов узел» — объединяет одно место и время действия, одни герои.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
Андрей Ефимович Зарин (1862–1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: «Северный богатырь» — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско-шведской войны, и «Живой мертвец» — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.