Первоклассная учительница, дракон и его сын - [54]

Кайлен кивнул, вошел в комнату и, протянув мне небольшую бархатную коробку, сообщил:

— У драконов так принято: поздравлять на рассвете. Открой.

Я послушно развязала золотую ленту, открыла коробку и увидела изящную подвеску на цепочке: жемчужину в переплетении золотых нитей, настолько хрупкую, что ее могло уничтожить не то, что неловкое прикосновение — дыхание. Осторожно вынув подвеску из коробки, я надела ее на шею и негромко сказала:

— Спасибо, Кайлен. Она прекрасна.

Джолион зачарованно дотронулся до жемчужины и с прежним старанием проговорил:

— Баушкина. Баушкина же. чужина.

— Да, она принадлежала моей матери, — признался Кайлен, и я невольно замерла, понимая, что это значит.

Семейные реликвии не дарят просто сотрудникам или просто друзьям. Я была для Кайлена и Джолиона кем-то большим, чем просто учительница, которая вытаскивала мальчика из тьмы на свет.

Я не знала, как к этому относиться. Чувство, которое сейчас владело мной, было намного больше, чем радость.

— С днем рождения! — повторил Кайлен. — Я сейчас уеду на несколько часов. А вечером будет праздник.

Завтракать он не остался. Когда мы с Джолионом сели за стол, то Мадс с мягкой улыбкой протянул мне пухлый бумажный конверт. Я удивленно открыла его и увидела орден — небольшую золотую звезду, усеянную бриллиантами. Взяла его в руки — тяжелый. От ордена так и веяло силой и властью. Я невольно ощутила робость.

— Это ваш? — спросила я и не узнала своего голоса. У меня воевали оба прадеда, и я понимала цену орденам. Мадс кивнул.

— Получил, когда увольнялся со службы. Звезда святой Анны, дается за героизм в бою. Теперь она ваша, медира Юлия.

— Я не могу ее взять, — прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Кайлен подарил мне жемчужину — и у него еще много чего осталось в сундуках, я не сомневалась. А Мадс отдавал то немногое, что у него было.

— Можете и возьмете, — сказал он. — Вы совершаете подвиг, медира Юлия. Каждый ваш день с Джолионом — это героизм в бою.

Джолион смотрел на меня так, словно не было ни боли, ни потери, ни одиночества, в которое он себя заключил. Сейчас это был обычный мальчик за завтраком — вот он ест кашу и думает, что ему сегодня подарит мир — огромный, принадлежащий ему до конца.

Это и было самой главной наградой.

— В этом нет ничего особенного, — откликнулась я. — Любая мать бы так поступала.

Только сказав это, я поняла, что я-то не мать для Джолиона — я всего лишь попаданка, которую выкрали из родного мира. Но в таких оговорках душа звучит вернее ума — и Джолион посмотрел на меня с той любовью, с которой могут смотреть только дети. Мадс понимающе кивнул.

— Это и есть настоящий героизм, можете мне поверить. Жаль, что сейчас его почти не ценят. Так что берите орден, медира Юлия, и носите с честью. Вы его достойны.

— Бери, — отчетливо проговорил Джолион, не сводя с меня взгляда, и повторил: — Бери. Он твой.

Я подержала орден в ладонях и убрала в конверт. Будет мне напоминать обо всем… когда-нибудь после.

— Кстати, медир Кайлен готовит вам сюрприз, — небрежно сообщил Мадс, наливая себе оранжевого сока. — Что-то планирует возле Ванганского озера этим вечером.

— Да, он упомянул об этом, — кивнула я. — Понятия не имею, что это может быть.

Мадс улыбнулся.

— Наверняка что-то интересное. Он всегда был романтиком.

* * *

Ванганское озеро лежало до самого горизонта. Огромное, темное, оно казалось ледяным даже в теплый вечер. Рядом росли высокие раскидистые деревья, похожие на ивы; деревянный стол под ними был накрыт белоснежной скатертью, на которой толпились блюда, тарелки и менажницы. Мой нос дрогнул — ароматы поднимались такие, что я невольно почувствовала голод. Кайлен церемонно усадил меня за стол и произнес:

— В день рождения всегда положено пировать. Еще раз поздравляю тебя, Юлия… и пусть будет пир!

Я улыбнулась. Пикник возле озера — романтично, ужасно пошло, но насколько же здорово! Чувствуя себя героиней фильма о любви, я подняла крышку с одного из блюд и увидела куропаток с овощами. Кайлен улыбнулся почти смущенно.

— Только не смейся, но я все приготовил сам.

Я представила, как он в своем драконьем облике летает за куропатками, ловит их ртом, а затем жарит на вертеле, и не сдержала улыбки.

— Это же здорово, Кайлен. Почему я должна смеяться?

— Потому что мужчины моего уровня не готовят. Для этого есть слуги и повара, — Кайлен открыл бутылку, и золотистое шипучее вино полилось в бокалы. — Но мне всегда казалось, что еда это не просто топливо. Это способ сказать кому-то важному о своих чувствах.

Так. Кажется, дело принимает новый оборот. От волнения у меня заныло в животе; я подняла бокал, держа его за ножку, так, как когда-то показывала мама, и Кайлен добавил:

— С днем рождения! Обязательно будь счастлива!

— Спасибо! — ответила я. — Постараюсь. И не только я, давай, все мы будем счастливы.

Мы выпили. Вино было свежим и легким, оно не дурманило голову, а лишь добавляло веселья. Куропатка была выше всяких похвал, и я подумала, что теперь наконец-то могу расслабиться. Тихий вечер, ужин на свежем воздухе в хорошей компании — можно отдыхать и не думать о том, что может случиться. Просто на время отодвинуть в сторону королев, фрейлин и их дрянные замыслы, и просто наслаждаться вечером, закатом и обществом, возможно, самого лучшего мужчины в этом мире.