Первое дело Матильды - [52]

– Не обижайся на него, – говорит Шарлотта Рори. – Я знаю, ты сделал всё возможное. Геральд такой грубый просто потому, что… что переживает за меня. Он знал меня ещё маленькой девочкой, и с тех пор, как умерли родители, чувствует за меня ответственность.

«Эта женщина и правда феномен», – думаю я. Её положение становится всё более безвыходным, а она извиняется за адвоката да ещё пытается утешать сыщика. Вот что плохо: Геральд Шедель не должен был наезжать на Рори, но в том, что он сказал, есть своя правда: слова отца Шарлотты, которым Рори придавал такое значение, на поверку оказались дорогой в никуда. И если сыщику в ближайшее время не придёт в голову какая-нибудь сногсшибательная идея, Шарлотта отправится в тюрьму.

Но взглянув на Рори, я, к своему удивлению, вижу, что сыщик ничуть не выглядит удручённым или смущённым – он молча улыбается каким-то своим мыслям. Затем он делает застенчивый шаг к Шарлотте и, смущённо глядя в пол, говорит:

– Я… э-э-э… я думаю, твой адвокат заблуждается. Копание в прошлом исключительно продвинуло наше расследование. Я… кхе-кхе… думаю, что знаю, кто это сделал. Кто украл жемчужину и позаботился о том, чтобы она нашлась. А ещё я… э-э-э… знаю и то… я знаю и то, как он это сделал. Мне требуется лишь последнее подтверждение. Шестизначный код, с помощью которого можно открыть сейф… Ты могла бы его… э-э-э… написать?

Вид у Шарлотты растерянный, но, сказав «Да, конечно», она берёт ручку и блокнот и записывает на листке комбинацию цифр.

Не глядя на цифры, Рори складывает листок – и передаёт его мне.

– Что мне с ним делать? – совершенно обалдев, спрашиваю я.

– Хранить, – говорит Рори. – Он нам скоро понадобится. Пойдём!

И совершенно не представляя, куда мы идём, я, разумеется, следую за сыщиком к двери. Прежде чем выйти из комнаты, он ещё раз оборачивается к Шарлотте и как бы между прочим спрашивает:

– Когда… э-э-э… с вашим прежним дворецким произошёл тот несчастный случай… Где это случилось?

– На широкой лестнице справа, которая ведёт в холл, – ошарашенно отвечает она. – Но почему…

– Не беспокойся… э-э-э… не беспокойся, Шарлотта, – краснея, говорит сыщик. – Через несколько минут твоя невиновность будет доказана.

– Скажите же мне наконец, что вы собираетесь предпринять, – умоляю я, когда мы оказываемся у лестницы, но Рори направляет всё своё внимание на деревянные перила. Сначала он проводит пальцами по балясинам, затем, действительно достав из кармана куртки лупу (что за детектив без лупы!), изучает их самым внимательным образом.

– Что вы ищете?

– Крошечную незаметную дырочку, – отзывается он и внезапно издаёт тихий возглас застенчивого ликования. – Здесь кое-что есть, – провозглашает он и просит меня: – Осмотри, пожалуйста, перила напротив! Возможно, там ты тоже найдёшь малюсенькую дырочку.

Я делаю как он велит – и очень скоро на самом деле обнаруживаю в одной из балясин еле видное маленькое отверстие.

– Да, здесь тоже, – говорю я, пытаясь сообразить, что это доказывает.

– Именно так… э-э-э… как я и думал, – заключает сыщик и, коротко откашлявшись, добавляет: – Всё было тщательно спланировано. Теперь нам нужно провернуть ещё одно дело. – И с этими загадочными словами он на своих ногах-ходулях несётся вниз по ступенькам.

Скулёж и тявканье в парке затихают, как и ругань комиссара Фалько. Прекратились и вопли болельщиков-репортёров. И на то есть причина, как я убеждаюсь, выглянув в окно: белки смылись, а силы Доктора Херкенрата на пределе, как и у полицейских. Присев рядом со снежным ангелом, он как раз в этот момент делает свои дела. По крайней мере я так предполагаю. Видеть этого я не могу, потому что его окружают трое увлечённо наблюдающих за процессом полицейских, комиссар Фалько и присоединившийся к полицейским Геральд Шедель.

– Жемчужина сейчас выйдет. Времени у нас больше нет, – говорю я, но Рори уже стремительно направляется в сторону кухни.

– Здесь… э-э-э… кто-то есть? Торвальд? – открывая дверь, окликает он.

Дворецкого нигде не видно, зато мы чуть не врезаемся в Дориана Шпруделя, который уплетает сэндвич, сооружённый из такого количества ингредиентов, что с трудом помещается в рот.

– А, фуперфыффык. И комиффар Гном, – кивает он нам с набитым ртом, сажая на пижаму пятна соуса. Затем, отхлебнув молока прямо из упаковки, он, проглотив, радостно улыбается Рори: – А правда, что дантист удалил вам однажды два здоровых зуба, потому что вы слишком стеснялись сказать, что он перепутал вас с другим пациентом?

Рори багровеет:

– Э-э-э… нет. Разумеется, нет. Зуб был только один, и…

– У вас наверняка много своих дел, – говорю я, без лишних церемоний выталкивая Дориана из кухни. – У нас тоже. Мы тут ведём расследование. И вы нам мешаете.

– Ладно-ладно, – обиженно говорит он и, откусив приличный кусок сэндвича, нехотя шаркает прочь.

– Где он? – шепчет Рори, едва закрывается дверь за Дорианом.

– Кто «он»? – спрашиваю я. – Торвальд?

– Нет, не Торвальд, – отвечает сыщик, лихорадочно обыскивая взглядом кухню. – Он ведь должен быть где-то здесь, – бормочет он, затем мчится к морозильной камере, рывком распахивает тяжёлую металлическую дверь – и останавливается как громом поражённый.