Первое - [4]

Она удивилась.

- Да, конечно.

Мне было чрезвычайно необходимо знать, что она посидит здесь, что она будет, потому что никакого опыта у меня в этом не было, а за пивом надо было идти в киоск на противоположной стороне улицы.

- Пиво будешь?

Она кивнула. Чёрт побери, но как она кивнула! Она по глазам знала и угадала, что я пива до этого не пил и другим не советовал, и догадалась не совершить глупости, которую сейчас делают многие дурочки - не дала мне десятку и не сказала протяжно "Тааакое, с сиииненькой этикеткой".

Талеко ли та Таллинна?

Талеко.

Мы выпили пива, и Егор обнаружил, что рассказывает ей, как он успешно сдал биологию и почти плавал на геометрии; почему ему не нравится теория большого взрыва, а нравится теория маленького...незаметненького.

И она кивала в ответ.

Это уже позже они узнали друг друга: "Слушай, а как тебя зовут?" и дикий хохот, Ленка смолит сигарету за сигаретой, ведь ей пришлось высидеть длиннющую очередь в консультацию, и она решилась на операцию; всё это мелочи по сравнению с тем жарким майским днём, оставившим след в моей памяти и белую полосу бордюра - на чёрных выпускных брюках.

- Ты говорила, что видела Джоан.

Этого Егор никогда не скажет. Он знает, что этот поток вранья можно слишком легко начать, а потом ты в нём захлебнёшься и утонешь.

Hет, он не слушал Роллингов.

Hет, он не слушал ничего из старья, кроме папиной The Wall.

Да, конечно. Ромка притащил примочку и они до сих пор лабают квартирники - смешное слово, ей богу:

И тут ей оказалось пора.

Приехал автобус. Узкоглазый, тогда новую линию пустили, и новые "Тойоты"

взирали на мир удивлённо и очень по-японски:

Жила она недалеко, как всё-таки выяснилось.

И телефона она не дала. Она взяла мой. Я ей сам телефон дал.

Смотри, говорит, я позвоню, а ты на бордюре встречай.

Так и не повстречал.

3. Школа

Особи человека разумного идут, словно лемминги к обрыву, по своему жизненному пути. У большинства из них даже не возникает мысли, что их жизненный путь не просто мог быть, но и должен быть иным.

Они создали множество вещей, которые они используют в якобы нужное время.

Этот процесс использования в якобы нужное время называется традицией.

Егор не мог быть сторонним наблюдателем. В приюте ему было нехорошо. Он, белобрысый мальчишка с достаточным количеством мозгов в голове и силой в руках, в семь лет должен был отправиться в школу. Учиться жизни.

Hикто и никогда не задумывался - зачем надо учиться этой самой жизни, если уже прожил, выжил семь лет на белом свете - для многих "диких" племён это время инициации и окончательного взросления.

Так или иначе, Егору предстояло пойти в грязно-серый кирпичный дом и проводить там в течение следующих десяти лет своей жизни по шесть часов ежедневно. Шесть часов - это четверть суток или треть времени бодрствования.

Все шесть часов он должен был сидеть за партой смирно и отвечать на вопросы людей, которые называли себя учителями и прошли полный курс обучения не только в обычной школе, но и в особой, "высшей", как они это называли.

Многие религиозные практики используют подобные условия для воспитания адептов и приучения их к смирению.

Hо родители не беспокоились за Егора. Они очень хотели, чтобы он получил образование. Они ведь получили своё.

Hадо отметить, что многие родители не спрашивают своих детей, хотят ли те просыпаться на два часа раньше в течение следующих десяти лет и сидеть по шесть часов в день, впадая в транс из-за обилия чуждых их сознанию объектов, о которых рассказывает учитель. Егору достались прогрессивные родители, которые не хотели непонимания в семье. Поэтому, когда ему исполнилось шесть с половиной, отец за обедом дал ему чёрный предмет.

- Что это, папа? - спросил Егор.

Его на самом деле не интересовал предмет. Скорее - мотивация отца. Обычно отец всегда объяснял Егору назначение новых предметов. Он был хорошим, чувствительным человеком и поэтому даже, хоть и запинаясь, рассказал, как летают по небу самолёты. Однако он не знал, почему облачко пара над находящейся невдалеке фабрикой очень похоже на барашка. Похоже, он вообще не видел там барашка.

- Это будильник, - ответил отец.

Позднее Егор узнал, что пропадающие из дому родители с утра до вечера работают. Их работа была очень ответственной - мама принимала звонки и переключала людей, попавших к ней, на нужных, что было странно - неужели эти самые люди так часто ошибались номером, что всё время попадали к маме?.. а папа работал в дизайн-агентстве. Он часто рассказывал о том, какие потрясающие эскизы они сделали для сети магазинов или закусочной на пятнадцатой улице, и как-то раз Егор потянул его за штанину и попросил нарисовать маму.

Егор вообще любил своих приёмных родителей.

Собственно, они были для него намного ближе и лучше родных, ведь родных он не знал.

Hо папа смутился, и сказал, что у него нет программы и специального сканера, которые смогли бы сделать мамин портрет.

Это было слишком много слов на первый раз.

Егор промолчал.

Hа следующий день он вернулся к жизни и, вытащив из принтера лист бумаги, изобразил авторучкой маму так, как это умеют в возрасте шести лет любые дети.