Первенец - [14]

- А ведь я вас предупреждал, молодой человек.

Ну конечно, следовало ожидать, что он скажет именно это. Он действительно предупреждал меня, а я остался глух к его предупреждению, за что и поплатился.

Я был очень сильно помят. В глазах Скорпиона мелькнуло удивление, как если бы он и не предполагал, что падение с обрыва способно доставить мне вообще какие-либо неудобства. Когда подбежали его подручные, он заботливым тоном велел погрузить меня в лодку. Естественно, я сознавал, что эта опека, которую взяли надо мной бандиты, чревата для меня новыми бедами. Но мне казалось, что я уже утратил способность двигаться, что у меня отбиты жизненно важные органы и, может быть, сломаны конечности, и если они уйдут, оставив меня на берегу одного, я попросту вымру в этой безлюдной местности.

Мы поплыли вдоль пологих зеленых берегов. Впереди замаячили какие-то домики, заборы и огороды, - вероятно, окраина города. Я напряг всю суровость, на какую был способен в своем жалком положении, и спросил:

- Должен ли я считать себя похищенным?

Мои сомнительные доброжелатели приняли такой вид, будто слышат детский лепет или бред больного. Они решили немного развлечь меня, отвлечь от беспокойных мыслей и ощущений. Оказывается, один из тех малых, что столкнули меня с обрыва, прозывался Овеном, другой Тельцом. Ну разве это не забавно? Разве не впечатляюще?

Но все было настолько странно, подозрительно и бессмысленно, что я не стал и вдаваться, кто из них Овен, а кто Телец. Они представлялись мне совершенно одинаковыми.

Мы причалили к берегу. Овен и Телец помогали мне идти, а Скорпион величественно шагал впереди. Мы поднялись к высокому дощатому забору, отворили калитку и, миновав приятный, хотя и несколько запущенный сад, вошли в дом, где нас встретила миловидная девушка. Мои спутники, продолжая создавать у меня иллюзию развлечения, рекомендовали мне называть ее Рыбой. Между прочим, вяло проговорить что-то о миловидности этой Рыбы - значит ничего не сказать. Она была настоящей красавицей, и ее красота несла на себе отпечаток чего-то из ряда вон выходящего, фантастического, даже сверхъестественного. И она была дочерью Скорпиона. Отец велел ей позаботиться обо мне. Я нужен им, я должен сказать, где спрятан вещий череп.

Дом показался мне очень старым и каким-то необжитым, он скрипел и, судя по всему, разваливался. Старомодные вещи, составлявшие его скудную обстановку, все были в пыли, и к ним жутко было прикоснуться, настолько они представлялись ветхими. По углам скопилась паутина, всюду вдруг возникали деловито семенившие пауки; в грязные окна едва проникал свет. Меня оставили наедине с Рыбой, и ее присутствие невольно заставляло подтянуться, забыв о ранах и ушибах. Но девушка не отличалась словоохотливостью, и мне оставалось только подчиниться ее воле, тому, как она исполняла навязанные ей отцом обязанности.

Поскольку мой костюм после падения с обрыва представлял собой жалкое зрелище, она приказала мне снять его и отдать вошедшему на ее зов Овену. Или Тельцу. Я еще не разобрался в этих типах. Вошедшему было отдано распоряжение почистить мой костюм, и он, коротко кивнув, молча удалился. Мне же было велено лечь на диван и укрыться простыней. Я думал, эта прекрасная дама будет лечить мои раны, как это случалось в былые времена с рыцарями, пострадавшими на поле брани. Но до подобного доброта Рыбы не распространилась. Я лежал под простыней, а она сидела на стуле и смотрела на меня. И это все.

Наконец она нарушила затянувшуюся паузу:

- Как вы себя чувствуете?

- Гораздо лучше, - ответил я.

И Рыба отправилась доложить отцу о превосходно выполненном ею поручении.

Мне вернули костюм, чтобы к обеду я вышел в приличном виде. Овен, Телец или кто там из них был, поработал на славу, костюм смотрелся как новенький. Я предполагал, что за обедом мне предстоит серьезный разговор и я наконец узнаю, почему стал объектом столь обостренного внимания со стороны этой темной компании. Но Скорпион не торопился что-либо объяснять мне. Настроенный благодушно, он предпочитал пространно развивать свою идею о двойном, так сказать, происхождении мира: от Бога и от дьявола.

Стол был недурно сервирован, и я мог наилучшим образом утолить голод. Рыба успела переодеться в длинное до пят платье, главное богатство которого заключалось в таинственном, глубоком черном свете. Беленькая, хрупкая и молчаливая девушка выглядела в этом жутком черном мешке неземным созданием, порождением сна или страшной сказки. Ее отец сиял от удовольствия, да и с чего бы ему унывать: он отведал роскошного вина, отменно закусил и никто не препятствовал ему выбалтывать все, что приходило в его великолепно вылепленную голову.

С нами обедал еще один человек, которого они называли Водолеем. Он был женихом Рыбы. Он поглядывал на меня с любопытством и как будто даже сочувствием, я не ощущал в нем ничего враждебного, на какое-то мгновение он даже показался мне еще более чужим и случайным человеком здесь, чем сам я. И вот именно этот красивый парень внезапно взбунтовался, взорвал ситуацию, чего я с таким нетерпением и страхом ждал. Он выкрикнул в лицо Скорпиону, который, судя по всему, поставил себе целью доказать нам, что язык у него без костей: