Первенец - [12]

Вдруг она быстро подмигнула мне, а затем легко выступила из пределов картины и очутилась рядом со мной. Да, я ощущал ее, я сознавал ее присутствие, не мог сомневаться в нем. Признавать или не признавать это существо своей женой тотчас стало проблемой, которой мне не было дано сейчас заниматься. Теперь я знал, что должен делать, а вот правильно ли и справедливо ли я собираюсь поступить, это уже было для меня из области вопросов, не поддающихся решению.

Агата (а у меня нет выбора, я вынужден называть ее так) взяла со стола тяжелую фарфоровую вазу и направилась к кровати, где продолжал беспечно храпеть дядя Самсон. Мне из основательных предметов подвернулся только дурацкий белый слоник, которого моя теща непременно хотела видеть у нас, да еще на самом видном месте. Сейчас он пригодился.

Удары вазой и слоником посыпались на бедного толстяка. Он прежде всего издал недоуменный выкрик, который резко оборвался, а затем несколько раз взвизгнул полузарезанной свиньей и после умолк.

Агата же не проронила ни звука. Но я отлично понимал ее. Может быть, ее мысли и приказы передавались мне особым телепатическим способом, а может, то, что нам оставалось сделать еще вместе этой ночью, было настолько просто, что и не заслуживало слов.

Я отыскал вместительный мешок и упаковал в него труп дяди, ужасно разбитое, обезображенное тело. Эту скорбную ношу я с помощью веревок закрепил на тележке для ручной клади, - трудно поверить, но мне удалось поместить крупного дядю на этом более чем компактном транспорте. Мы стащили ставшую громоздкой тележку со второго этажа вниз и спокойно, не очень-то торопясь побрели по улице. Я нес в свободной руке лопату.

Волоча за собой тележку мимо спящих домов и с какой-то мечтательностью высматривая лишь кое-где горевшие окна, я порой забывал о присутствии существа, которое мне приходилось называть Агатой. И тогда странные вопросы закрадывались в мою голову. Не о дяде, нет, я только и думал, как бы поскорее закопать его в землю. Я спрашивал себя: если те темные силы, о которых вечером говорил дядя Самсон, расположены к убийству, насилию, почему же они не действуют самостоятельно? для чего им привлекать к своей деятельности меня? Зачем им действовать через столь ненадежного человека, как я? И прав ли я, думая, что через меня действуют какие-то силы? Не одно ли это воображение?

Но труп дяди Самсона не был плодом фантазии. Вопросы я был еще в состоянии поставить, но все вероятные ответы на них спутывало это жестокое и, на мой взгляд, бессмысленное убийство. Мы вышли за границу города и остановились в рощице, где я и принялся копать могилу. Работа спорилась. Взошла луна. При ее бледном свете я внимательно посмотрел на Агату. Ее лицо уже было не таким живым и ярким, как тогда, когда она улыбалась и подмигивала мне с портрета. Оно было серым и пасмурным, что могло свидетельствовать об истощении сил моей ночной спутницы.

Я тоже порядком устал. Но хоронить дядю Самсона, кроме меня, было некому, так что я, сцепив зубы, довел дело до конца и только потом позволил себе расслабиться, отошел, пошатываясь, в сторону, сел на землю у березки, привалился к ней спиной и мгновенно погрузился в сон.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Проснувшись, я растерянно огляделся по сторонам, не понимая, где нахожусь. Впрочем, место я скоро узнал, я бывал здесь раньше. Я сидел на краю небольшой поляны, у обрыва, а внизу змеилась между зелеными берегами узкая и, как мне показалось издали, быстрая река. Утро было чистое, нежное, прелестное.

Мне бы следовало умыться росой и ощутить вечную свежесть природы, но тут в моей памяти восстановились события минувшей ночи. Я вскочил, как ужаленный, - просто мне вообразилось, будто я расселся прямо на могиле моего дяди. Но подо мной была самая обычная трава. Я вспомнил, как тщательно выравнивал и утаптывал землю, прикрывал дерном место захоронения. По всей видимости, я сделал это слишком хорошо и никто до меня так превосходно еще не заметал следы преступления.

Уж не приснилось ли мне ночное происшествие? Может быть, я стал настоящим лунатиком? Например, я не мог найти ни тележку, ни лопату, а ведь их я, ясное дело, в землю не закапывал вместе с дядей. Я с нарастающим удивлением озирался по сторонам, осматривал кусты. Если тележка и лопата все-таки здесь, их нужно обязательно найти, поскольку они могут превратиться в серьезную улику против меня. А затем я отправлюсь домой и посмотрю, как там нынче ведет себя на портрете моя жена Агата.

Между тем гений зла, столь ретиво взявшийся за меня, готовил мне новые пакости. Некий человек нарушил тот хрупкий и относительный покой, в котором я без особого успеха искал тележку, лопату и хоть какие-то следы захоронения бренных останков дяди Самсона. Сначала благородная голова этого человека обрисовалась над краем обрыва, а потом, недолго словно бы повисев в пустоте, она без видимых усилий повлекла за собой все прочее, что еще было в ее владельце. И предо мной сложился полнокровный образ великолепного самца, которому можно было дать на глаз и сорок, и шестьдесят лет. Его виски слегка тронула седина, он смотрел живо и как будто даже культурно, с некоторой поэтичностью и сатирой. Его сопровождали два дюжих субъекта, которые внезапно появились между березками, на небольшом удалении от нас, где они прогуливались с деланно независимым и случайным видом.