Первенцы русской свободы - [23]

Шрифт
Интервал

Весьма те ошибутся, которые почтут сие рассуждение тою Платоническою системою общественного воспитания, которой события никогда не увидим, когда в наших глазах род такого точно воспитания, и на сих правилах основанного, введён Богомудрыми Монархами, и просвещённая Европа с изумлением видит успехи оного, восходящие к предположенной цели исполинскими шагами!»


Исполненная радищевского пафоса, статья эта, появившись в последней книжке журнала, достойным образом завершила осуществление задач, поставленных издателями. Не входя здесь в подробные выяснения отношения этого манифеста Радищева к остальным статьям журнала, скажем, что в нём поистине конденсировано содержание журнала. Прекращая издание, редакторы напечатали «Заключение к просвещённейшей публике»; как бы боясь, что не будут поняты их истинные намерения, они ещё раз объясняют те цели и задачи, которые были поставлены их органу: «Желающим знать цель и связь сего издания, сверх объяснения о том, сделанного в предуведомлении к сему изданию, ещё кратко повторяется здесь, что цель оного единственно заключалась в всевозможном показании, что главное дело Правительств есть и быть долженствует воспитание Народа в благочестии, кротости, трудолюбии, послушании, домостроительстве; тако ж в предохранении его от фанатизма или безверия, в утверждении на правилах закона; в показании, что есть сын Отечества и какие его обязанности; при том введение и покровительство Наук и Художеств, ободрение и поддержание торговли и рукоделий; научение людей быть мужественными и решенными в защищении своего Отечества, искусными „честными законниками“» и т. д. Мы видим из этого «заключения», что участие Радищева не было случайным, что при только что указанной программе журнала подобная статья могла быть написана лицом, близким к журналу, и единомышленником. Но ведь кроме этих внутренних свидетельств о близости Радищева к «Беседующему гражданину» мы имеем и известие Тучкова о том, что Радищев был членом Общества, издававшего журнал[138]. Для нас пока достаточно этих данных.

4

Обратимся снова к сообщению Масона. Не легло ли в его основу известие об участии Радищева именно в «Беседующем гражданине»? До Масона дошли слухи вполне верные о журнальной деятельности Радищева и о том, что эта деятельность была запечатлена печатью свободной мысли, но он смешал заглавие журнала — не «Почта духов», а «Беседующий гражданин». Вспомним, как он характеризует периодическое издание Радищева: —«самое философское и самое острое (la plus piquante), подобного которому никогда не осмелились издавать в России». К какому журналу более приложима эта характеристика? Если ещё вторая часть характеристики (la plus piquante) может быть отнесена с одинаковым правом и к журналу Крылова и к журналу «Общества друзей словесных наук», то первая часть (la plus philosophique) — указание на обилие философских статей — может быть отнесена только к «Беседующему гражданину». Как раз последний журнал и прослыл в тогдашней читающей публике за чересчур нравоучительный, наставнический, философский. Уже в 3-й книге редакция «Беседующего гражданина» помещает письмо Пустобаева с упрёками по адресу редакции, зачем-де она наполняет журнал наставлениями и рассуждениями. Пустобаев, конечно, вымышленный самой редакцией представитель толков и разговоров в публике о журнале. Сейчас мы встретимся и ещё с одной подобной же характеристикой журнала.

Не достаточно ли этих соображений и данных для того, чтобы признать, что Масон имел в виду именно «Беседующего гражданина», а не «Почту духов?» Но, может быть, нам возразят, что известие о сотрудничестве Радищева в «Беседующем гражданине» не противоречит сообщению Масона, и скажут, что Радищев при всём этом мог работать и в «Почте духов». По счастью, мы имеем одно объективное доказательство непричастности Радищева к журналу Крылова и Рахманинова, и это доказательство мы находим в самой же «Почте духов». Дело в том, что «Беседующий гражданин» попал на язычок Крылову и подвергся неоднократному осмеиванию на страницах «Почты духов». Крылов никогда не питал сочувствия к отвлечённостям теоретическим и философским; он был весь в мире лиц и событий. Политическое его мировоззрение не носит следов теоретической разработки. Немудрено, что серьёзное, философское содержание «Беседующего гражданина», дидактический тон его поэзии сразу оттолкнули Крылова от журнала, который к тому же и был его конкурентом: почти одновременно появились объявления о подписке на тот и другой журнал. А с конкурентами Крылов обращался бесцеремонно: в той же «Почте духов» он травил, например, Княжнина. В майской книжке Крыловского журнала (в письме XXX гнома Зора к волшебному Маликульмульну) находим нелестное сравнение просвещения нынешнего со старым: «тогда не приносили стыда учёному свету бабушкины выдумки, Бродящий мещанин» и т. д. Бродящий мещанин — это, конечно, «Беседующий гражданин». Суждения, конечно, несправедливы и чрезмерно пристрастны. В июльской книге находим новую выходку против конкурента: «Можно ли распространить далее сего надменное о себе самом мнение? Может ли модный петиметр безумнее сего о себе мыслить, или полу-учёный более сего превозносить себя похвалами? После сего, кто будет удивляться, что Пустоврал поставляет себя в числе лучших писателей, что Любокрас прельщается своею красотою, и что сочинители Бродящего мещанина почитают прекраснейшими творениями глупые свои бредни, хотя многим довольно известно, что нет почти ни одного из их читателей, кто мог бы с удовольствием прочитать с начала до конца хотя одну их книжку. Все сии люди, рождённые с разумом, в тесных пределах заключённым, могут ли воспротивиться погрешностям, сродным вообще всем смертным, когда не мог оных избежать Лейбниц, будучи из числа величайших и славнейших философов в Европе? Ежели он по прежнему своему свойству принуждён был впасть в столь смешное безумие, и если в то самое время, когда осуждал человеческое высокомерие, предавался сам до чрезвычайности сему гнусному пороку, то каким чудом люди простые могли бы возвыситься свыше пределов своего состояния и исправить свои несовершенства, присоединённые крепчайшими узами к существу их?»


Еще от автора Павел Елисеевич Щеголев
Дуэль и смерть Пушкина

«Дуэль и смерть Пушкина» — книга историка литературы П. Е. Щёголева, посвященная документальной реконструкции событий, связанных с последней дуэлью и смертью Александра Сергеевича Пушкина.


Злой рок Пушкина

Дуэль Пушкина по-прежнему окутана пеленой мифов и легенд. Клас­сический труд знаменитого пушкиниста Павла Щеголева (1877-1931) со­держит документы и свидетельства, проясняющие историю столкновения и поединка Пушкина с Дантесом.В своей книге исследователь поставил целью, по его словам, «откинув в сто­рону все непроверенные и недостоверные сообщения, дать связное построение фактических событий». «Душевное состояние, в котором находился Пушкин в последние месяцы жизни, — писал П.Е. Щеголев, — было результатом обстоя­тельств самых разнообразных.


Падение царского режима. Том 5

Пятый том "Падения царского режима", изданный в 1926 году, содержит допросы: лейб-хирурга, академика, члена II Гос. Думы Г. Е. Рейна; последнего министра императорского двора, графа Фредерикса; товарища министра внутренних дел И. М. Золотарёва; товарища министра внутренних дел В. Ф. Джунковского; председателя совета министров и министра внутренних дел Б. В. Штюрмера; министра внутренних дел и шефа жандармов Н. А. Маклакова; вице-директора департамента полиции С. Е. Виссарионова; министра внутренних дел А. Д. Протопопова; товарища министра внутренних дел С.


Узники Алексеевского равелина. Из истории знаменитого каземата

Алексеевский равелин Петропавловской крепости – самая таинственная тюрьма Российской империи для важнейших государственных преступников. О тех, кто был заключен в ее стенах, не знали ни чины комендантского управления, ни те, кто служил в этой тюрьме. Сюда попадали исключительно по личному повелению царя – и мало кто покидал «Секретный дом». Книга Павла Елисеевича Щёголева (1877–1931), историка литературы и общественного движения, состоит из очерков разных лет, посвященных узникам Алексеевского равелина.


Любовный быт пушкинской эпохи В 2-х томах. Т. 1.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лермонтов: воспоминания, письма, дневники

Лермонтов в жизни, Лермонтов — человек и поэт, как он рисуется в представлении современников и официальных свидетельствах и документах, на фоне подлинных исторических материалов. Восстановить этот образ в воображении современного читателя — задача настоящей книги. Она не является ученым исследованием, но предлагает результаты научного изучения биографических материалов о Лермонтове и будет интересна широкому кругу читателей.


Рекомендуем почитать
Фридрих Великий

Фридрих Великий. Гений войны — и блистательный интеллектуал, грубый солдат — и автор удивительных писем, достойных считаться шедевром эпистолярного жанра XVIII столетия, прирожденный законодатель — и ловкий политический интриган… КАК человек, характер которого был соткан из множества поразительных противоречий, стал столь ЯРКОЙ, поистине ХАРИЗМАТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТЬЮ? Это — лишь одна из загадок Фридриха Великого…


Книга  об  отце (Нансен и мир)

Эта книга — история жизни знаменитого полярного исследователя и выдающе­гося общественного деятеля фритьофа Нансена. В первой части книги читатель найдет рассказ о детских и юношеских годах Нансена, о путешествиях и экспедициях, принесших ему всемирную известность как ученому, об истории любви Евы и Фритьофа, которую они пронесли через всю свою жизнь. Вторая часть посвящена гуманистической деятельности Нансена в период первой мировой войны и последующего десятилетия. Советскому читателю особенно интересно будет узнать о самоотверженной помощи Нансена голодающему Поволжью.В  основу   книги   положены   богатейший   архивный   материал,   письма,  дневники Нансена.


Скифийская история

«Скифийская история», Андрея Ивановича Лызлова несправедливо забытого русского историка. Родился он предположительно около 1655 г., в семье служилых дворян. Его отец, думный дворянин и патриарший боярин, позаботился, чтобы сын получил хорошее образование - Лызлов знал польский и латинский языки, был начитан в русской истории, сведущ в архитектуре, общался со знаменитым фаворитом царевны Софьи В.В. Голицыным, одним из образованнейших людей России того периода. Участвовал в войнах с турками и крымцами, был в Пензенском крае товарищем (заместителем) воеводы.


Гюлистан-и Ирам. Период первый

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мы поднимаем якоря

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Балалайка Андреева

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Встречи с Толстым

Впервые — Новый мир, 1928, № 9, с. 207–213. П. Е. Щеголев, всегда интересовавшийся творчеством и личностью великого русского писателя, посвятил ему, кроме данных воспоминаний, еще две статьи: "Популярность Толстого" (Вестник и Библиотека самообразования, 1904, № 4) и "Блондинка" в Ясной Поляне в 1910 году" (Былое, 1917, № 3 (25)), перепечатанную затем в его книге "Охранники и авантюристы" (М., 1930).Сборник избранных работ П. Е. Щеголева характеризует его исторические и литературные взгляды, общественную позицию.