Первенцы русской свободы - [21]

Нет человека, который бы не чувствовал прискорбия, видя себя уничижаема, поносима, порабощаема насилием, лишаема всех средств и способов наслаждаться покоем и удовольствием, и не обретая нигде утешения своего.— Не доказывает ли сие, что он любит честь, без которой он как без души. Не нужно здесь изъяснять, что сие есть истинная честь; ибо ложная, вместо избавления, покоряет всему вышесказанному, и никогда не успокоит сердца человеческого.— Всякому врождено чувствование истинной чести; но освещает оно дела и мысли человека по мере приближения его к оному, следуя светильнику разума, проводящему его сквозь мглу страстей, пороков и предубеждений к тихому её, чести то есть, свету.— Нет ни одного из смертных толико отверженного от Природы, который бы не имел той вложенной в сердце каждого человека пружины, устремляющей его к люблению чести. Всякий желает лучше быть уважаем, нежели поносим, всяк устремляется к дальнейшему своему совершенствованию, знаменитости и славе; как бы ни силился ласкатель Александра Македонского, Аристотель, доказывать сему противное, утверждая, что сама Природа расположила уже род смертных так, что одна и притом гораздо большая часть оных должна непременно быть в рабском состоянии, и следовательно не чувствовать, что есть честь? а другая в господственном, по тому, что не многие имеют благородные и величественные чувствования.— Не спорно, что гораздо знатнейшая часть рода смертных погружена во мрачность варварства, зверства и рабства; но сие ни мало не доказывает, что человек не рождён с чувствованием, устремляющим его к великому и к совершенствованию себя, и следовательно к люблению истинной славы и чести. Причиной тому или род провождаемой жизни, обстоятельства, или в коих быть принуждены, или мало-опытность, или насилие врагов праведного и законного возвышения природы человеческой, подвергающих оную силою и коварством слепоте и рабству, которое разум и сердце человеческое обессиливает, налагая тягчайшие оковы презрения и угнетения, подавляющего силы духа вечного.— Не оправдывайте себя здесь, притеснители, злодеи человечества, что сии ужасные узы суть порядок, требующий подчинённости. О ежели б вы проникли цепь всея Природы, сколько вы можете, а можете много! то другие бы мысли вы ощутили в себе; нашли бы, что любовь, а не насилие содержит толь прекрасный в мире порядок и подчинённость. Вся природа подлежит оному, и где оный, там нет ужасных позорищ, извлекающих у чувствительных сердец слёзы сострадания, и при которых истинный Друг человечества содрогается.— Что бы такое представляла тогда Природа, кроме смеси не стройной (хаоса), ежели бы лишена была оной пружины? — По истине она лишилась бы величайшего способа, как к сохранению, так и к совершенствованию себя. Везде и со всяким человеком рождается оная пламенная любовь к снисканию чести и похвалы у других.— Сие происходит из врождённого человеку чувствования своей ограниченности и зависимости. Сие чувствование толь сильно, что всегда побуждает людей к приобретению для себя тех способностей и преимуществ, посредством которых заслуживается любовь как от людей, так и от высочайшего Существа, свидетельствуемая услаждением совести; а заслужив других благосклонность и уважение, человек учиняется благонадёжным в средствах сохранения и совершенствования самого себя.— И есть ли сие так, то кто сомневается, что сильная оная любовь к чести и желание приобрести услаждение совести своей с благосклонностию и похвалою от других, есть величайшее и надёжнейшее средство, без которого человеческое благосостояние и совершенствование быть не может? — Ибо какое тогда останется для человека средство преодолеть те трудности, кои неизбежны на пути, ведущем к достижению блаженного покоя, и опровергнуть то малодушное чувствование, кое наводит трепет при воззрении на недостатки свои? — Какое есть средство к избавлению от страха, пасть на веки под ужаснейшим бременем оных? ежели отъять во-первых исполненное сладкой надежды прибежище к высочайшему Существу, не яко мстителю, но яко источнику и началу всех благ; а потом к подобным себе, с которыми соединила нас Природа, ради взаимной помощи, и которые внутренно преклоняются к готовности оказывать оную и, при всём заглушении сего внутреннего гласа, чувствуют, что они не должны быть теми святотатцами, кои препятствуют праведному человеческому стремлению к совершенствованию себя. Кто посеял в человеке чувствование сие искать прибежища? — Врождённое чувствование зависимости, ясно показывающее нам оное двойственное к спасению и удовольствию нашему средство.— И что, наконец, побуждает его ко вступлению на сии пути? что устремляет его к соединению с сими двумя человеческого блаженства средствами, и к заботе нравиться им? — По истине не что иное, как врождённое пламенное побуждение к приобретению для себя тех способностей и красоты, посредством которых заслуживается благоволение божие и любовь собратии своей, желание учиниться достойным их благосклонности и покровительства.— Рассматривающий деяния человеческие увидит, что се одна из главнейших пружин всех величайших в свете произведений! — И се начало того побуждения к люблению