Первенцы русской свободы - [16]

.

Не оставлял Щёголев надежд на издание полного собрания сочинений Н. П. Огарёва, которое не осуществлено до сих пор. Обращаясь в 1930 году в Госиздат, Щёголев предлагал издать собрание сочинений по темам: публицистика, финансово-экономические труды, исторические, историко-литературные, проза и поэзия[105].

Сохранившиеся материалы помогают наметить перспективу работы Щёголева по вопросам, касающимся истории революционного народничества. Из задуманной им серии монографий о Бакунине, Халтурине и Нечаеве, он сумел опубликовать лишь очерк, посвящённый пребыванию Нечаева в Алексеевском равелине. Этой же теме была посвящена и готовящаяся им статья «М. А. Бакунин в Алексеевском равелине».

Щёголев успел написать две главы монографии о Степане Халтурине (о подготовке покушения на Александра II и казни Халтурина в Одессе). В 1922 году Щёголев подготовил, но не опубликовал статью «Военная организация „Народной Воли“», в которой он впервые использовал найденные им новые архивные материалы.

Предполагал он вернуться и к теме своего многолетнего интереса «Владимир Соловьёв и 1 марта 1881 года», но это намерение так и осталось лишь в двух фрагментах, опубликованных в «Былом» в 1906 и 1918 годах.

В 1926 году Щёголев начал работать над статьёй «Заговор „второмартовцев“», посвящённой А. И. Ульянову (об этом свидетельствует и написание сценария на эту же тему).

Политической истории русского самодержавия Щёголев предполагал посвятить готовящийся им сборник «Конец императора Павла», а также замыслы книг о Николае II, Григории Распутине, великом князе Кирилле Владимировиче, как называл его иронически Щёголев, «императоре всероссийском».

Им была подготовлена первая часть книги «Шлиссельбургского сборника» за 1835—1870 годы, в котором он намеревался опубликовать материалы к истории Алексеевского равелина, а также очерки о крепостном заключении С. И. Муравьёва-Апостола, П. И. Пестеля, К. Ф. Рылеева, М. В. Петрашевского, Ф. М. Достоевского, Н. А. Серно-Соловьевича, Н. В. Шелгунова.

Подготовленная им книга записок князя П. В. Долгорукова увидела свет лишь через три года после смерти Щёголева[106].

Большой интерес представляют его замыслы по истории русской культуры и литературы.

Так, он предполагал издать сборник литературоведческих работ, посвящённых болдинскому периоду творчества А. С. Пушкина. В этом же ряду стоит и замысел следующей книги «Пушкин в семейных воспоминаниях и семейной переписке». Вся эта переписка была просмотрена Щёголевым по подлинникам. Намеревался Щёголев написать работы «Пушкин в оценке графа А. X. Бенкендорфа», «Пушкин при дворе», а также готовил для первого советского полного собрания сочинений поэта статью «Пушкин в театре».

Не смог Щёголев вернуться к работе по редактированию полного собрания сочинений М. Ю. Лермонтова и С. Т. Аксакова.

Щёголев собирался также издать сборник «Былое литературы» (в двух выпусках), где были бы собраны материалы по истории жизни и творчества русских писателей XIX—XX веков, с публикацией неизданных текстов и писем.

* * *

По свидетельству современников, Павел Елисеевич Щёголев в жизни был открытым человеком, хотя «в общении был сдержан, в спорах не раздражался, о серьёзном не говорил, больше отшучивался»[107]. Известный советский литературовед, пушкинист Н. В. Измайлов, оставил довольно чёткое представление о Щёголеве. Он писал: «Трудно найти человека более интересного, но и более противоречивого… Его знания, эрудированность и начитанность были огромны и разносторонни; его одарённость, можно даже точнее сказать, его талантливость, поражали с первой встречи. Я не знал и не знаю более блестящего, увлекательного и яркого собеседника, чем Щёголев… И эта его одарённость, талантливость искрились и „брызгали“ из него в каждом его слове»[108].

Его общественно-политическая и научная деятельность — это путь представителя дореволюционной демократической интеллигенции[109], ставшего убеждённым сторонником Советской власти и активным участником строительства новой социалистической культуры. Исследования Щёголева занимают видное место в советской исторической науке и литературоведении.

Ю. Н. Емельянов

I

Из истории журнальной деятельности А. Н. Радищева (1789 г.) [110]

1

Вопрос о журнальной деятельности А. Н. Радищева имеет важное, существенное значение не только для освещения литературного развития этого великого писателя русского XVIII века, но и для истории нашей общественности и литературы вообще. Если и до сих пор не установилось истинно научного и строго исторического отношения к жизненному и литературному труду Радищева, то причины этого явления нужно искать, главным образом, в том изолированном положении, которое создано вековым преследованием сначала автора, а потом книги. Когда Радищев в 1790 году держал ответ в канцелярии Шешковского, он настойчиво отрицался от каких-либо сношений и знакомств и представлял себя «уединённым» литератором. Неслыханная кара, постигшая Радищева, и последовавшее за ней систематическое подавление общественной мысли наложили печать молчания на всех, кто действительно находился в общении с осуждённым вольнодумцем, и скрыли от нас радищевские традиции. Со временем утратились и источники наших возможных сведений, и нам остались скуднейшие известия и неясные слухи. Правда, остаётся ещё путь историко-литературного изучения знаменитого «Путешествия», но и до сих пор мы ещё не имеем специального исследования, которое выяснило бы отношение книги Радищева к современной литературе и журналистике.