Первенцы русской свободы - [151]
В статье „Александр Радищев“ (стр. 67 по 97) представляется полный очерк известного вольнодумца времён Екатерины II, автора книги „Путешествие из Петербурга в Москву“, за которую он был сослан в Сибирь, потом возвращён. Пушкин описывает вступление его в существовавшее тогда общество Мартинистов, их дух и направление. Образ мыслей того времени, воспитание лица — всё это не имеет никакого отношения к нашей современности и может разве только послужить материалом будущему историку нравов той эпохи, а потому вся статья могла бы быть без всякого вреда напечатана, как любопытный исторический эскиз. Места, над которыми могла бы задуматься цензура, если б они встретились в какой-нибудь современной статье, находятся на стр. 72 по 76, 80, 84, 95, 96 и 87[913]. • Позволить.
Торжество дружбы или оправданный Александр Анфимович Орлов[914]и несколько слов о мизинце г. Б[915] (стр. 137 по 155) две полемические статьи, под псевдонимом Косичкина, против журнальной партии Греча и Булгарина. По тону и личностям статьи эти несколько резки, но время притупило колкость и статьи дороги только по памяти Пушкина. Вреда в цензурном отношении нет. • Позволить.
Мнение Лобанова о духе словесности, как иностранной, так и отечественной. (Читано им 18 января 1836 года в императорской Российской Академии.) Пушкин в разборе своём оспаривает мнение Лобанова, находившего безусловный вред в новейшей, преимущественно, французской литературе, и высказывает собственный, весьма благонамеренный взгляд на этот предмет. Стр. 160 по 165 и 172 по 176 заключают в себе между прочим суждения об обязанностях цензуры также благонамеренные. Статья оканчивается воззванием к Российской Академии[916]. • Позволить.
Принимая в соображение:
1) что со времени кончины Пушкина прошло около двадцати лет и что эпоха его деятельности относительно современного литературного движения может считаться минувшею;
2) что большая часть из собранных в представляемом ныне томе его сочинений были уже напечатаны, а не напечатанные давно известны и ходят по рукам в рукописях; притом многие затронутые им лица или сошли со сцены, или скрыты под вымышленными именами, и личности и намёки поступили в число литературных преданий, и наконец,
3) что уважение к памяти поэта требует всевозможной пощады и осторожности при цензурном рассмотрении его сочинений, которые и в этом отношении могли бы, до значительной степени, составить исключение противу других писателей,— я полагал бы испросить разрешение Главного управления цензуры на одобрение VII тома сочинений Пушкина в печать без всяких изменений, о чём и имею честь представить на усмотрение цензурного комитета. Цензор И. Гончаров. 6 апреля 1857 г.» Согласно резолюциям была составлена выписка всех обречённых на исключение мест. Вот сей документ:
Выписка мест, по определению Главного управления цензуры подлежащих исключению при допущении в печать рукописных сочинений А. С. Пушкина, представленных С.-Петербургским цензурным комитетом 11 апреля и 3 мая 1857 года за №№ 295 и 359.
В рукописи, озаглавленной: Часть I. Стихотворения и поэтические отрывки.
В стихотворении «Вишня», на стр. 5, четверостишие:
В том же стихотворении, на стр. 6-й:
2. В стихотворении «Моя родословная», на стр. 20-й:
3. На страницах 40-й, 41-й и 42-й:
«На выздоровление Лукулла»[917]
4. В стихотворении «Когда великое свершилось торжество», на стр. 43:
И далее, там же:
5. В стихотворении «Из VI Пиндемонта», на стр. 44-й, слова: «для власти, для ливреи».
6. Эпиграмма и примечание к ней на стр. 101 и 102:
Примечание. Эпиграмма эта была помещена в журнале «Сын отечества» 1830 г., № 17, стр. 303, изд. гг. Греча и Булгарина. Ей предшествовало там объяснение редакции и заключалась она примечанием наборщика. Выписываем первое: «В Москве ходит по рукам и пришла сюда, для раздачи любопытствующим, эпиграмма одного известного поэта. Желая угодить нашим противникам и читателям и сберечь сие драгоценное произведение от искажения при перепечатке, печатаем его».
