Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой - [82]

Из всех попавших в плен на «Джульнаре» наиболее трагически сложилась судьба лейтенант-командера Коули. Османы впоследствии выдвинули сразу несколько версий его смерти. По одной, он вскоре скончался от ран, по другой, его убили при попытке к бегству. Но большинство и по сей день уверены, что он был попросту казнен вскоре после того, как попал в плен, так как османы считали его своим подданным и ко всему прочему записывали в предатели-армяне.

После провала речного прорыва у британцев больше не осталось ни идей, ни возможностей помочь осажденным. Капитуляция стала неизбежной.

В 3:30 утра 26 апреля Таунсенд по телеграфу получил разрешение вступить в переговоры с противником. Лейк оптимистично написал командиру 6-й дивизии, что тот «с его славой сможет добиться лучших условий. Мы готовы обеспечить вас продуктами в случае успеха переговоров»[150]. Со стороны командующего в Месопотамии это был потрясающе трусливый шаг: фактически Лейк заранее перекладывал ответственность за поражение на плечи Таунсенда. Тот почувствовал ловушку и в ответной телеграмме, сославшись на плохое самочувствие, попросил своего непосредственного командира принять участие в переговорах. Таунсенд написал: «Я несу свою долю ответственности и считаю, что вы должны вести эти переговоры»[151]. Лейк вторично ускользнул от этого, предложив подчиненному воспользоваться услугами полковника Герберта и капитана Лоуренса.

Переговоры предстояло вести лично с Халилом, который теперь стал командующим 6-й армией. Здоровье старого немецкого фельдмаршала фон дер Гольца неуклонно ухудшалось на протяжении всей весны, и в начале апреля он слег окончательно. 19 апреля фон дер Гольц скончался в Багдаде от тифа, согласно завещанию тело доставили в Константинополь и захоронили со всеми полагающимися почестями на территории немецкого консульства в районе Тарабья. Эта смерть породила несколько конспирологических теорий, циркулирующих и по сей день. В них Халил обвиняется в причастности и едва ли не отравлении немца с целью занять более высокую должность и ни с кем не делить скорый триумф. Однако сомнительно, что турок стал бы так рисковать.

Таунсенд планировал предложить шестидневное перемирие для переговоров, во время которого османы будут пропускать суда с продовольствием для его гарнизона. Османы поддержали идею, но суда с продовольствием пропускать отказались. Впервые за пять месяцев бои стихли. В своем дневнике Эрнст Уолкер написал: «Все наши люди и турки вышли из окопов и уселись на парапетах, разглядывая друг друга. Что нас больше всего потрясло — так это невероятная, всепоглощающая тишина. После пяти месяцев, когда не было ни одной минуты, днем или ночью, без треска винтовочного и пулеметного огня, залпов артиллерии и разрывов снарядов, тишина была практически сверхъестественной»[152].

Встреча Таунсенда и Халила состоялась на следующий день на реке, каждый выплыл на середину русла на своем катере. Британец предложил сорок орудий и миллион фунтов за свободный выход британцев под обещание не воевать больше против Османской империи. Халил пообещал передать это предложение военному министру Энверу, но со своей стороны потребовал сдачи без всяких условий, впрочем, как джентльмен джентльмену, гарантировал беспрепятственный выход лично своему визави. Каким бы самолюбивым и тщеславным ни был Таунсенд, ему хватило мужества отклонить подобное предложение. На этом переговоры завершились. Халил имел на руках все козыри и в принципе не видел необходимости договариваться с противником, для него не было секретом, что англичане так или иначе сдадутся со дня на день.

Своим людям Таунсенд все еще продолжал обещать несбыточное. «Переговоры все еще продолжаются, но я надеюсь, что смогу объявить о нашем возвращении в Индию под паролем»[153], — сообщил он днем 28 апреля после того, как были розданы последние пайки, и незадолго до приказа начинать выводить из строя вооружение, чтобы им не смог воспользоваться противник. Даже 29 апреля, за несколько часов до сдачи, Таунсенд то ли на что-то надеялся, то ли просто кормил подчиненных сказками: «Существуют серьезные основания надеяться, что турки согласятся обменять нас всех в самое ближайшее время»[154].

Переговорщики в лице Герберта и Лоуренса смогли добиться встречи с Халилом лишь утром 29 апреля. Вместе с ними поехал и начальник разведки армии в Месопотамии полковник Бич. Политический офицер всей кампании сэр Перси Кокс предпочел держаться подальше от мероприятия, заявив, что не примет участия в попытке выкупа (или дачи взятки, смотря как посмотреть). Он лишь выразил озабоченность судьбой мирного населения Кута, которое не фигурировало ни в каких вариантах ведения переговоров, но на фоне разворачивающейся катастрофы судьба арабского населения была последним, о чем собирались думать англичане.

На рассвете британская тройка под белым флагом подошла к траншеям противника, где их продержали несколько часов в ожидании сопровождающих. Османы могли позволить себе не торопиться. Герберт и Лоуренс коротали время, разговаривая (Герберт на турецком, Лоуренс на арабском) с солдатами противника, расстраивавших британцев своей жизнерадостностью. Наконец парламентерам завязали глаза и повезли на встречу с турецким командующим. Герберта и Бича везли верхом, а вот Лоуренсу несмотря на больное колено пришлось проделать весь путь пешком.