— Вы дома, Марь Ванна? Можно?
— А-а-а! Валя! — воскликнула Мария Ивановна. — Заходи, заходи!
Крепкая, с удивительно ровными белоснежными зубами, с обветренным лицом и горящими от любопытства глазами появилась в дверях Валя Тигунова.
— Меня Николай Тимофеевич послал. Лети, говорит, пулей к Марь Ванне! Дело, говорит, важное, по комсомольской линии… Ну вот, я и пришла! — не переводя дыхания, сказала она.
Мария Ивановна обрадовалась. Приход Вали сразу разрушил все сомнения. „Ну что я навыдумывала! Лезет в голову всякая чепуха!“
— Не опоздала я? — спросила Валя.
— Нет, нет. Садись, Валюта. Будет серьёзный разговор.
— Ой, серьёзный…
Одним движением Валя развязала платок, сдвинула его на затылок, села на табуретку и приготовилась слушать. На лице её всё время сияла улыбка. Глядя на неё, улыбнулась и Мария Ивановна. Коротко сообщила она о решении создать комсомольскую бригаду по выращиванию раннего картофеля и о том, что Валя назначается бригадиром.
— Я?! — воскликнула Валя, всплеснув руками. — Ой, что вы, Мария Ивановна! Да разве можно меня в бригадиры!
— А почему нельзя?
— Я же не справлюсь! Да я ничего и не знаю. Ой, нет! Что вы в самом деле! У нас и получше есть девчата, — решительно отказалась она.
— А мне кажется, ты очень хорошо справишься, — настойчиво убеждала агроном.
— Не знаю… Нет, я не справлюсь, — уже менее решительно возразила Валя. — Такое большое дело… Если бы просто так, в бригаде, а то бригадиром… Ничего у меня не выйдет.
— А по-моему, выйдет.
— Я же агротехники не знаю.
— Будем заниматься. Время еще есть.
— А вы сами будете заниматься с нами?
— Ну, конечно, я!
Валя опустила голову и, безжалостно теребя кончик платка, задумалась. Мария Ивановна не торопясь достала свой блокнот и приготовилась записывать состав комсомольской бригады.
— Кто еще будет в бригаде? — через минуту спросила Валя.
— А вот мы сейчас и решим с тобой. Кого ты находишь нужным…
— Ну, ладно! Надо попробовать! — согласилась Валя, — А что, можно кого угодно отобрать? Отпустят?
— Да.
— Тогда так… Первым делом, надо Настю Рябинину. Потом… потом… А сколько человек надо?
— Пятнадцать.
— У-у! Много! Тогда пишите так…
Валя подняла глаза к потолку и, загибая пальцы, начала называть членов своей бригады.
— Отлично! — сказала Мария Ивановна, когда набралось пятнадцать человек. — Я еще никого из них не знаю, но полагаюсь, Валя, на тебя. Бригада хорошая?
— Ну-у-у… Лучше не придумать! Только не пустят… Буянова будет скандалить из-за Лены и Шуры. Это уж факт! Потом Трегубов…
— Ничего. Это мы с Николаем Тимофеевичем берём на себя. Ты собери свою бригаду в правление сегодня вечером, часов в девять. Времени у нас осталось в обрез.
Провожать пришли чуть ли не всей школой. Посыпались поручения. Их было так много, что Ване и Зине пришлось все заказы записывать.
Мальчики просили купить перочинные ножики, „прожигательные стёкла“ и рыболовные крючки. Боря Дюков заказал словарь непонятных слов. Девочки заказывали альбомы для стихов, ленты всех цветов, цветные карандаши. А Тося просила купить какую-нибудь мазь от веснушек. В пятом классе она впервые обратила на них внимание.
Взволнованный поездкой и сборами, Ваня выслушивал наставления и советы, но в памяти у него сохранился только адрес ВИРа — Всесоюзного института растениеводства. Всё остальное он считал второстепенным.
Когда школьники вместе с пионервожатой отправились на станцию, лица их сияли. Ребята были уверены, что все живущие в окружности на тридцать километров — а это значит два колхоза, МТС, совхоз, железнодорожные служащие и рабочие, сельпо, больница и школа — знали, что они едут в Ленинград и втайне завидовали их счастью. Воробьи при виде отъезжающих щебетали необычайно звонко и весело.
Ваня и Зина и даже Вера, ехали в Ленинград впервые, и поэтому нет ничего удивительного в том, что они волновались сверх меры.
Вот и поезд. Паровоз очень дружелюбно и приветливо пыхтел. Началась обычная посадочная суматоха.
Ребята уселись в вагоне, выслушав на прощание все наставления провожающих.
Поезд загудел и тронулся.
Проплыли мимо станция с палисадником, группа провожающих, махавших кто платком, кто рукой, водокачка, домики железнодорожных служащих, замелькали деревья.
Поезд набирал скорость.
В вагоне устроились удобно. Ваня забрался на вторую полку и стал смотреть в окно. Удивительное дело: если смотреть за бегущими столбами, мелькающими кустами и деревьями, растущими у дороги, кажется, что едешь очень быстро. А когда переводишь взгляд на отдалённые деревья, то они движутся медленно, словно поезд неторопливо идёт по кругу. Самые дальние предметы почти совсем не двигались…
В Ленинград приехали вечером. Вместе с толпой пассажиров шли по перрону, спустились по ступенькам и вышли на площадь.
Трудно передать впечатление, которое произвёл Ленинград на трёх колхозных ребят, впервые попавших в такой большой город. Много раз они видели снимки зданий и улиц на открытках, в книгах, в газетах и, наконец, в кино, но всё это было не то.
Мокрый асфальт, отражающий тысячи огней, громадные дома, фонари, освещённые витрины магазинов, реклама, автомобили всяких цветов и размеров, трамваи, троллейбусы, а главное, — множество куда-то идущих людей.
