Юннатам воды надо немного, и только в случае сильной засухи. „Какие молодцы! — думала Мария Ивановна. — Вот он, резерв колхоза! Если им удастся довести дело до конца, то через год мы будем иметь много тонн этих двух сортов картофеля. Следующей весной можно привлечь взрослых и прямо в поле раза два снять отводки для размножения“.
Под окнами послышались приглушённые голоса, и сейчас же раздался стук в стекло. Мария Ивановна приподнялась в кровати, отодвинула занавеску и увидела Ваню и Сашу. Завернувшись одеялом, как шалью, она встала на колени и, облокотившись о подоконник, приоткрыла окно. Прохладный ветерок сразу запутался в волосах и приятно защекотал шею.
— С добрым утром, — тихо сказала она.
— Мы вас разбудили, Мария Ивановна? — с сильным смущением спросил Ваня.
— Нет, нет. Я уже не спала. Что у вас?
По тому, как многозначительно переглянулись ребята, Мария Ивановна поняла, что у них есть важное дело.
— Мария Ивановна, а Зина дома? — спросил Ваня.
— Она спит, — ответила та, оглянувшись.
— Я вас хотел спросить, — начал он. — Вот у нас с девочками, значит, социалистическое соревнование. А ростков у них больше, потому что такие картошки достались. Ведь мы не виноваты?
— Конечно, нет.
— А как же это?.. Нам же надо перегнать… Вот я не знаю, что́ делать… Как правильно… по-социалистически?
Ваня был в затруднении. Наконец он решительно вытащил из кармана письмо и протянул его агроному.
„Здравствуй, Ваня!
Хочу тебе написать одну важную вещь. Жалко, что не знали раньше. Вчера я ходила к Серёже, и у них был в гостях один знакомый профессор — Сергей Яковлевич Соколов. Очень симпатичный, но только всё шутит. Не поймёшь, когда говорит серьёзно, а когда смеётся. Он тоже большой специалист — биолог. Работает в Ботаническом институте. Вот он и рассказал. Я напишу, как поняла, всё по порядку.
Значит, так. Родина нашего картофеля — республика Чили, в Южной Америке. Там климат, похожий на наш. Не очень холодно и не очень жарко. Но там совсем нет белых ночей и летом дни гораздо короче. А растение живёт так: днём листья испаряют воду и перерабатывают на свету всякие вещества — азот, калий, фосфор, магний, известь… Об этом ты знаешь. Эти вещества растворены в воде. Из земли их добывают корни и подают наверх. Правильнее сказать, листья их сами тянут кверху. Выходит, что днём растут листья, стебли и вообще „вершки“ — так сказал Сергей Яковлевич. А ночью растут „корешки“. Ночью переработанные вещества сами стекают вниз к корням. Поэтому у нас в июне, июле корни и клубни растут плохо. Ночи короткие и для корней не хватает времени, чтобы вырасти побольше.
Теперь ты, наверно, сам догадаешься, что черенкам нужно сделать ночь длиннее, чтобы дать возможность скорее вырасти корням. Когда мы срезаем черенок, то там уже есть всё в готовом виде для корней: и крахмал, и другие вещества. Но, конечно, нельзя закрыть черенки в темноту на всё время, пока корни не вырастут. Они живые, и им нужен свет, тепло и воздух, чтобы жить, но только не так много, а то ведь они без корней… Если всё испарится, то они завянут и погибнут.
Надо сделать, чтобы черенки скорей приживались. Это не трудно. Им надо устроить „короткий день“. Так называется этот опыт. В восемь часов утра нужно открывать, а в шесть часов вечера закрывать. Закрывать надо плотно, чтобы было совсем темно. Сделай для парников какие-нибудь щиты и закрывай. Сергей Яковлевич сказал, что „растение нужно укладывать спать, как детей. Растения, как и дети, растут, и им лучше всего играть на солнышке десять часов в сутки, а четырнадцать спать. Тогда они вырастут нормальные, здоровые, крепкие“.
Ну вот! Написала я, кажется, плохо. Извини, пожалуйста. Очень торопилась. Передай привет Саше, Косте, Боре и Васе. Погода в Ленинграде жаркая, прямо нечем дышать, а в совхозе ничего. Там есть искусственное дождевание, и мы обливаемся прямо в одежде. Хотим устроить „короткий день“ в парнике. Это очень интересно. Серёже подарили новый фотоаппарат, и он всех снимает. Даже надоел! До свиданья.
Светлана“.
— Это верно! — сказала Мария Ивановна, прочитав письмо. — „Короткий день“ может ускорить…
Она вернула письмо и вопросительно посмотрела на Ваню. Он был попрежнему смущён, и даже больше, чем раньше. Видимо, его волновал какой-то другой вопрос.
— Мария Ивановна, если мы у себя в парниках устроим „короткий день“, у мальчиков, значит, а девочкам про это не скажем? — спросил он. — Это по-социалистически?
— А ты как думаешь? — с улыбкой спросила Мария Ивановна.
Теперь она поняла, что́ так смущало и волновало бригадира.
— Мы же соревнуемся, а у них больше ростков, — неопределённо ответил Ваня.
— Ясно… Где же правда, Мария Ивановна? — горячо сказал Саша. — Они про научный опыт узнают и совсем нас загонят…
— Ну, хорошо! А с городскими юннатами вы тоже соревнуетесь? — лукаво спросила агроном.
— Соревнуемся.
— Однако Светлана написала про „короткий день“.
Ваня посмотрел на Сашу и, хлопнув его по плечу, засмеялся:
— Я ему доказывал, а он всё спорит…
— Говори, пожалуйста, а я всё равно не согласен! — сказал Саша и быстро зашагал в сторону участка.
Разговор с Марией Ивановной будто снял большую тяжесть с плеч Вани. Он не стал догонять друга. Пускай сердится. Приятно было сознавать, что он именно так и думал, а если и сомневался, то только из-за Саши.
