Первая версия - [48]

Единственное, что он позволил приобрести, и то лишь руководствуясь государственными интересами, — это компьютеры, факсы, радиотелефоны, необходимые для работы. Так же, как и бар в комнате-гостиной, и мягкие кожаные диваны в кабинете. Бар использовался по прямому назначению — для создания непринужденной обстановки, диваны же использовались по-разному. Сам Фотиев, грешным делом, любил иногда там вздремнуть. В спальню он перебирался только в тех случаях, если приходилось оставаться в Южинском всю ночь.

Гостиная была самой просторной комнатой в квартире. Здесь тоже во всем ощущались следы прежней «роскоши», слегка потрепанной. Вдоль левой стены — от входа до окна — стояла классическая чешская стенка с множеством отделений, ее лак пообтерся, но все еще хранил следы былого блеска. Вокруг овального стола у окна стояло три громоздких и неудобных кресла. Самым приятным и комфортным местом в гостиной был диван с высокой спинкой, справа от входа. Рядом с ним стоял зеленый торшер, перед диваном — невысокий журнальный столик. Сразу за ним — телевизор с необъятным экраном, «Панасоник» последней модели с видеомагнитофоном. Огромное количество видеокассет занимало почти все ниши чешской стенки.

Сегодняшнего «гостя» Фотиев, как всегда, принимал в своем кабинете.

—        Ну что, Сеня, с лица сбледнул? Все на баб последние силы растрачиваешь? А ведь ты государству нужен.

—        Какие уж тут бабы, Володя. Тут со своей бы паритетные отношения сохранить. Как бы на сторону гулять не стала. Правильно говорят, не женись на молоденькой. Больше расстройства, чем удовольствия. Скачет как коза, тут в Париж ей, видите ли, понадобилось срочно. Бросай все дела и служи при ней переводчиком. В дамских-то магазинах!

—        Сам выбирал, тебя предупреждали.

—        Знаешь, пока сам не вляпаешься, чужой ум не поможет. Потом, все же и положительные стороны имеются. Исключительно эстетические. Эстетика тоже не самое последнее место в жизни занимает... — Филин развалился на мягком кожаном диване, видно было, что он чувствует себя здесь как дома.

Он, конечно, слегка лицемерил, жалуясь на новую жену. Просто эта манера чуть подтрунивать друг над другом сохранилась у них едва ли не с первого знакомства, когда оба работали в Штатах.

—        Как там наш любезный друг Стамбульский?— с интересом осведомился Фотиев.

Его волчьи уши, заостренные кверху, напряглись в ожидании серьезного ответа, хотя лицо еще как бы пребывало в предыдущей легкомысленной беседе. Чтобы перевести разговор в более серьезное русло, он добавил:

—        Как он отреагировал на наше предупреждение? Столь мягкое и ненавязчивое?

—        Ну я провел с ним политинформацию на тему геополитики. Он производит впечатление человека неглупого и понимающего. Глаза у него умные. По нашим данным, он — следователь достаточно высокой квалификации. На счету у него немало раскрытых серьезных дел. По свидетельству наших коллег, имевших с ним дело, на контакт идет достаточно легко, но с крючка всякий раз срывается. В этом деле он упрям, как мул. Каких только наживок не использовали... Вот женщин он любит, да и они его не обижают. Этот вариант вы, надеюсь, не упустили?

—        Обижаешь, старик. Это у нас первым делом. С ним работает сама Линда. Мы ее специально для таких дел и бережем. Чтоб не потускнела раньше времени. Пусть себе совмещает приятное с полезным. — Фотиев рассмеялся, ему понравилась собственная шутка.

—        Слушай, Кардинал... — Филин назвал Фотиева давним прозвищем, которое сначала было агентурным именем, а со временем накрепко приклеилось к хитрому и удачливому Владимиру Петровичу.

Фотиев в глубине души очень любил, когда его так называли — это имя соответствовало его самоощущению, а отчасти и его не столько служебному, сколько реальному положению в Службе внешней разведки. Следовательно — и в иерархии государственной власти.

Слушай, Кардинал, — повторил Филин, — что слышно о нашем проекте наверху?

—        Шеф представил подготовленный нами доклад Президенту. Похоже, он был воспринят вполне адекватно. В последнее время Президент стал мне нравиться больше. У него, кажется, проходит «демократический» угар, на него все меньшее влияние оказывают Шумейки, Гайдары, Шахраи. Во всяком случае, после того как мы убрали обнаглевшего Бурбулиса, уже никто из новых людей так близко к Президенту не стоял. Изменилось и отношение Президента к разведке. Он очень внимательно оценивает аналитические данные, представляемые нами.

Фотиев расхаживал по комнате, это была его обычная манера разговора.

—        Под такой приятный разговор неплохо бы и причаститься, а, Кардинал? — Не ожидая ответа. Филин разлил по микроскопическим серебряным рюмочкам фирменный напиток Фотиева — рябину на коньяке. — Божественный напиток! — привычно нахваливал он.

Приложившись к рюмочке, Фотиев вновь стал мерить шагами комнату по диагонали:

—        Доклад был подготовлен в драматическом ключе. Первая часть его посвящена активизации действий западных разведок, происходящей ныне на территории СССР.

Фотиев усмехнулся:

Мой язык так и не приучился выговаривать слово «бывшего», да, думаю, это и не понадобится. Конечно, название у нашего нового государства, которое мы создадим, будет поблагозвучнее, но по сути это будет возрождение нашей великой страны. Окончательно в сторонники такой модели развития России Президента записывать рано, но не безнадежно.