Первая страсть - [71]

Он порылся у себя в кармане. Андре подумал, что Жермена упадет в обморок, до того она была бледна. У нее не хватило сил протянуть руку, чтобы взять шпильку, которая упала на ступеньку крыльца и разбилась. Андре поднял глаза на г-на де Нанселля. Тот медленно оттолкнул ногой осколки черепахи. Его длинное худое лицо было непроницаемо, и Андре услышал, как он проговорил своим обычным голосом:

— Вам осталась самая малость времени, месье Моваль, если вы не хотите опоздать на поезд.

XXX

Неделя, последовавшая за возвращением Андре Моваля в Париж, была для него неделею мучения. Мать, обнимая его, была убита его нехорошим видом. Г-н Моваль сам заметил это, но несколько возгордился. Неужели эта маленькая де Нанселль так удачно взялась за дело? Он столько не просил от нее; виданное ли это дело, чтобы к родным отсылали мальчика в подобном виде? Бедному де Нанселлю приходилось туго, и г-н Моваль смеялся про себя над супружескими невзгодами своего друга юности, о которых он догадывался. Вот экзамен Андре подвергался некоторому риску. Молодчик-то, должно быть, не особенно готовился к нему во время своего пребывания в Буамартене. Ну, благодаря хлопотам г-жи де Жамбер как-нибудь он вывернется. К тому же г-н дю Вердон де Ла Минагьер обещал также замолвить за него словечко одному из своих родственников, имевших связи в университете. Пусть хоть на что-нибудь пригодятся столь дурные служащие в Мореходном Обществе. Что до г-жи Моваль, то она не осмеливалась расспрашивать сына о причине его беспокойства и тревоги.

В самом деле, Андре жил, беспрестанно мучаясь. Что произошло после его отъезда из Буамартена? Он не мог и думать о том, чтобы писать, а Жермена молчала. В первые дни он ждал секундантов г-на де Нанселля. Так как они не являлись, то Андре приходилось теряться в догадках. Он целыми часами обсуждал поведение г-на де Нанселля, так что в конце концов он переставал думать о Жермене. Г-н де Нанселль занимал все его мысли. Знал ли г-н де Нанселль или не знал?

Поверил ли в самом деле г-н де Нанселль, что шпилька, найденная им в павильоне, принадлежала горничной его жены? Тогда почему он показал жене эту шпильку при Андре? Подобный образ действий заставлял предполагать со стороны г-на де Нанселля известную ревность, а также и то, что, не будучи уверенным в связи, существовавшей между Жерменой и Андре, он, тем не менее, заметил их взаимную склонность. В таком случае г-ну де Нанселлю просто хотелось предупредить свою жену, что этот мальчик, ухаживавший за ней, по-своему умел утешаться в ее неприступности. Но тогда смущение Жермены стоило признания, но признания в простом чувстве, не доказывавшем еще, что она была виновата. Впрочем, открыв это чувство жены, г-н де Нанселль, вероятно, удалит от нее того, кто ей его внушал.

Давно ли было известно г-ну де Нанселлю об отношениях Жермены и Андре?.. Значит, г-н де Нанселль был покладистым мужем? Разрешая своей жене пригласить Андре Моваля в Буамартен, знал ли он, что Андре был ее любовником? Бывают мужья, которые по равнодушию или по любви доходят до подобной снисходительной самоотверженности, но бывают также и такие, которые, если и соглашаются быть обманутыми, то не хотят, чтобы это происходило без отмщения, и обращаются к иронии за возмещением своей обиды… Принадлежал ли г-н де Нанселль к числу этих последних? Если принять это предположение, то некоторые поступки г-на де Нанселля объяснялись довольно легко, и прежде всего это внезапное стремление к тому, чтобы стать первым стрелком из пистолета. Действуя таким образом, он давал понять, что если он и допускал многое, то допускал не из трусости и не из страха: его искусство обеспечивало ему, в случае дуэли, полное превосходство над противником. Так же объяснялось и то, почему г-н де Нанселль захотел хоть раз свести Андре в тир и показать ему, с какой уверенностью он всаживает пулю в чучело или в цель. При этой гипотезе история со шпилькой принимала тот же смысл. Она обозначала: «Обманывайте меня, если хотите, но делайте это с осторожностью и благоразумием. Я хочу, чтобы вы знали, что мне все известно, но я не хочу делать такого вида, как будто бы я знаю. Я не хочу, чтобы вы думали, будто обманываете меня, потому что я пользуюсь преимуществом показать вам, что я не обманут».

Эти догадки совсем не успокаивали Андре Моваля. Самым вероятным было то, что после его отъезда в Буамартене произошла ужасная сцена. Чем окончилась она? Разлукой, разводом? Простит ли г-н де Нанселль? При каких условиях? Наименьшее, чего он потребует, — это, чтобы Жермена порвала со своим любовником. Устоит ли она? Принесет ли она любовь в жертву своему положению в свете? Не будет ли она сердиться на него, Андре, за затруднительные обстоятельства, в которые она попала из-за него? Будет ли она любить его всегда, по-прежнему, несмотря ни на что, несмотря на разлуку с ним?

Разлука с нею! Эта мысль наполняла его отчаянием и гневом. Она — это было ее тело, ее лицо, ее уста. Андре страдал. Все, что составляло наслаждение его рук, его губ, его глаз, все это будет лишь воспоминанием, мучительным и тщетным образом. Жермена будет по-прежнему любить его, но он больше не увидит ее. Ах, быть любимым хотя бы таким образом — показалось бы ему восхитительным и желанным прежде, когда на морском берегу в Морга он растроганно плакал, думая о г-же де Нанселль, когда ему казалась неоценимым счастьем одна только возможность говорить с ней, слушать ее, когда он желал только одного: безмолвно любить ее!.. Но то время было далеко… С тех пор все изменилось. Он познал обладание тем, что тогда ему казалось недостижимым. Он согрел свои руки около пламени, прежде бывшего для него лишь отдаленным сиянием, и теплота его пронизала все его существо. А теперь простая прихоть случая разбросала все головешки этого костра!