Первая сказка - [41]

Кто-то испуганно закричал, увидев в стороне тело мертвого Отца со вспоротым животом и склонившихся над ним матерей с окровавленными острыми камнями, но Та-та властным жестом приказал всем молчать и слушать.

— Ма хо ом, та хо ом, — Сероглазый начал издалека, напомнив слушателям о цели всего их предприятия, — Ом-аа ва та, но ом. Ом-аа да, но ом. Единый дух — наш Отец, он запрещает на соединять наши тела. Если он вырастет, все останется по-прежнему. Хо Ом-аа но да.

Та-ма, Ва-ма и остальные женщины приуныли, и руки их опустились. Та-та был прав. Но как же все-таки заставить соседей понять их? Ведь такие, какие они есть, эти люди никуда не годятся.

— Хо ва-аа, — продолжал Та-та. — Ва-аа, но Ом-аа. Ва-аа, омта Ом-аа! Нужен великий Дух, но не наш Ом-аа. Другой великий Дух, брат нашего!

И Та-та принялся расшвыривать длинной палкой горящие головни. Взметнулись искры, повалил дым… и вот на месте единого костра уже горят два.

Глаза матерей восторженно заблестели.

— Та-та аа ом! — улыбнулась Ма-ма. Та-та все знает, он самый мудрый!

И женщины снова принялись потрошить труп Лохматого. Люди леопарда разразились отчаянными криками, и многие из них попытались убежать, когда первые куски отцовского мяса с шипением упали в горячие угли. Но Та-та и остальные мужчины заставили их остаться на месте.

Та-та наколол поджарившийся кусок на конец копья, помахал им в воздухе, чтобы остудить, и сунул еду под нос одному из Непонимающих, который показался ему самым старшим. Тот в ужасе отшатнулся.

— Ма! — приказал Та-та. Ешь!

— Ма! — закричали в один голос мужчины и женщины Ом-аа.

Несчастный отодвигался все дальше от страшной пищи, но она неумолимо приближалась. Сначала юноша сидел на корточках, потом, опираясь на руки, стал отползать назад, споткнулся, упал на спину и дико завизжал. Та-та впихнул ему мясо прямо в открытый рот. Юноша несколько раз дернулся, словно в предсмертных судорогах, и замер. Он был уверен, что дух мертвого Отца немедленно убьет его, и приготовился к смерти. Но время шло, а смерть все не приходила.

Отцовское мясо имело необычный, но очень приятный вкус…

Старший брат постепенно успокаивался. Он не чувствовал присутствия злых духов. К тому же он был голоден. И вот его челюсти пришли в движение. Он ухватился руками за горячий кусок — раньше он не делал этого, боясь прикоснуться к мертвецу — и принялся жадно есть. Та-та со смехом выдернул из мяса копье.

— Ма! Ма ва! Ешьте, ешьте, это хорошая еда!

Люди Ом-аа выгребли из костра магическую пищу. Старший брат, насытившись, окончательно пришел в себя и начал раздавать куски своим соплеменникам.

Увидев, что дело идет на лад, Та-та и его Семья отошли в сторонку; к еде они не притронулись. Ва-ма, ловко орудуя длинной палкой, подгребла к ним один из двух костров; все уселись вокруг огня, оживленно болтая и то и дело поглядывая на происходящее рядом с ними таинство.

Люди леопарда, забыв все страхи, сгрудились у своего костра и с жадностью пожирали останки Лохматого.

Наконец трапеза была закончена. Та-та оставил своих и тихо подошел костру Семьи леопарда. Люди сидели молча, сытые и усталые. Некоторые уже начинали дремать, другие продолжали обгладывать кости. Та-та долго стоял рядом с ними, вглядываясь в их лица. Потом произнес вопросительно:

— Ом?

Несколько пар взволнованных глаз уставились на него. Казалось, они вот-вот поймут… Внезапно один из братьев, словно осененный какой-то догадкой, резко вскочил на ноги и выкрикнул нараспев срывающимся голосом:

— О-ом! — и во мраке зажегся новый сияющий круг.

Та-та даже не заметил, как вся его Семья, оставив свой костер, окружила тесным кольцом людей леопарда.

— Ом! — крикнул У-та, и остальные вслед за ним начали громко выкрикивать это слово, сопровождая его выразительными жестами, которые должны были вдохновить Семью Лохматого на дальнейшее выполнение положенного ритуала.

Новообращенные, похоже, уже начали кое-что понимать. Их матери потянулись к братьям, могучие ТА показали свою силу…

Люди Ом-аа не могли вынести этого зрелища. Та-та приказал своим людям вернуться к оставленному костру. С большим трудом ему удалось заставить их подчиниться. Та-ма ревела во весь голос и била себя в грудь, мужчины выли, стонали и утешали сами себя, раненая Ма-ма тихо всхлипывала и прижималась к Сероглазому. Та-та и сам мучился невыносимо. Так тяжело ему никогда еще не было. Ощущая тепло своей подруги, ее нежную кожу, он терзал себя сладостными воспоминаниями о далеких счастливых днях, когда они жили вдвоем в пещере медведя.

— Ом-аа ва-та, но ом, — бормотал он, чувствуя как слезы катятся по его лицу.

Один только Калека сохранял спокойствие и даже улыбался — никто не знал, чему он радуется, ведь его мысли так и остались закрытыми для всех. Но-та отыскал где-то рубило и теперь задумчиво вертел его в руках, пока остальные страдали.

Но вот все стихло у костра людей леопарда. Утолив свои запретные желания, они теперь снова сидели на корточках вокруг огня, плавно раскачивались и бормотали себе под нос окончательно понятое ими теперь Первое Слово.

Калека встал и указал рубилом на новообращенных.