Первая красотка в городе - [80]
— Это не мое дело. Я так понял, ты мне по секрету сказал.
— Спасибо.
— Не за что…
Затем Херб спустился. Ступени содрогались под ним. Все заведение содрогалось. Херб был неотличим от бомбежки. А потом бомбанул и сам: сначала раздалось ПЁРРРРРРД, затем волной ударила вонь. Араб, спавший под стеной, проснулся, выматерился и выскочил на улицу.
— Я вогнал его ей между сисек, — сказал Херб. — А потом спустил ей на подбородок целое море. Когда она встала, у нее все свисало белесой бородой. Чтобы промокнуть, понадобилось два полотенца. После того как меня сделали, изложницу разбили.
— После того как тебя сделали, забыли смыть, — сказал Тэлбот.
Херб только ухмыльнулся ему:
— Пойдешь попробуешь ее, сичка-синичка?
— Нет, я передумал.
— Зассал, а? Оно и видно.
— Нет, у меня другие планы.
— Чей-нибудь хуй?
— Может, ты и прав. Ты мне хорошую мысль подкинул.
— Много воображения не нужно. Суй себе в рот — и все дела. Делай что хочешь.
— Я не это имел в виду.
— Да? А что ты имел в виду? Воткнуть его себе в жопу?
— Погоди — узнаешь.
— Я узнаю, во как? Какая мне разница, что ты собираешься делать с чьим-то хуем?
Тут Тэлбот засмеялся.
— Сичка-синичка совсем рехнулась. Арбуза переел.
— Может, и переел, — сказал я.
Мы пропустили еще по паре вина, потом ушли. Сегодня у нас был выходной, но деньги уже кончились. Делать нечего — только вернуться, завалиться на койки, ждать сна. По ночам холодало, отопления никакого, а выдавали нам лишь по два тощих одеяла. На одеяла приходилось наваливать всю одежу — куртки, рубашки, трусы, полотенца, все. Грязную одежду, чистую одежду, все. А когда Херб пердел, еще и укрываться с головой. Мы возвращались, и мне было очень грустно. Что я мог сделать? Яблокам плевать, грушам плевать. Америка вышвырнула нас, или же мы сами сбежали. Снаряд ебнулся на крышу школьного автобуса в двух кварталах от нас. Детей везли с пикника. Когда мы проходили мимо, повсюду валялись куски детей. Кровь толстым слоем душила дорогу.
— Бедные детишки, — сказал Херб, — никогда их уже не трахнут.
А по мне, их уже трахнули. Мы прошли мимо.
Седая манда
бар возле депо — сменил владельцев 6 раз за последний год. от стриптизного заведения — к китайцу — к мексиканцу — к какому-то инвалиду, вот так вот, туда-сюда, но я знал его лучше всего, поскольку сидел и смотрел на вокзальные башенные часы через приотворенную боковую дверь, нормальный бар — никакие бабы не достают. кучка пожирателей маниоки и игроков в бадминтон — а они меня не колыхали. они все равно по большей части смотрели какую-нибудь тупую игру по ящику. в комнате, само собой, лучше, но за годы пьянства я понял, что если допивать в полном одиночестве в 4 стенах, то эти 4 стены тебя не только растопчут, но и помогут ИМ тебя растоптать, к чему дарить им легкие победы? знать нужный баланс уединения и толпы — вот в чем вся штука, вот прикол, который убережет от войлочных стен.
и вот сижу я там, туплю помаленьку, а ко мне подсаживается этот Мексиканец с Пожизненной Улыбой.
— мне надо 3 штуки. можешь достать мне 3 штуки?
— ребята говорят «нельзя» — пока. много напрягов в последнее время.
— но мне надо.
— всем надо. возьми мне пива.
Пожизненная Мексиканская Улыба берет мне пива.
а) он меня разыгрывает.
б) он чокнутый.
в) он хочет подсосать на халяву.
г) он легавый.
д) он не рюхает фишку.
— может, я и могу достать тебе 3 штуки, — говорю я ему.
— да уж надеюсь, я напарника потерял. он знал, как медведя вспороть с тонкой стороны: тройножку подвести от заблокированной дверцы, давление подкручивать, пока стенку не вспучит, тока и всего. славно, никакого шума. да замели его. а мне теперь кувалду брать, комбик сбивать, а дырку динамитом корежить. слишком шумно и старомодно. а мне 3 штуки нужно, отлежаться, пока маза не засветит.
он рассказывает мне все это очень тихо, на ушко, чтоб никто не услышал. мне самому едва слышно.
— ты давно к ебучим лягашам подался? — спрашиваю его я.
— ты меня не так понял. я студент, вечерняя школа. сейчас высшую тригонометрию прохожу.
— и для этого надо сейфы ломать?
— конечно. а закончу — так несколько сейфов моих будет и дом в Беверли-Хиллз, где никакие беспорядки до меня не достанут.
— мои друзья мне подсказывают, что правильное слово — Восстание, а не Беспорядки.
— что же у тебя за друзья?
— всякие и никаких. может, если дойдешь до высшей арифметики, лучше поймешь, о чем я. а тебе, по-моему, до нее еще киселять и киселять.
— вот поэтому мне и нужны 3 штуки.
— заем в 3 штуки через 35 дней означает 4 штуки.
— а как ты знаешь, что я не слиняю?
— никто еще не слинял, сам знаешь.
опять подваливают 2 пива. смотрим матч.
— ты давно ебучим лягашом заделался? — снова спрашиваю я.
— кончай, а? можно, я у ТЕБЯ кой-чего спрошу?
— ах-ха, — соглашаюсь я.
— я видел, ты как-то ночью шел снаружи, недели 2 тому, около часу ночи. и вся морда в крови. и вся рубашка тоже. белая рубашка. я хотел тебе помочь, но ты, по-моему, вообще ничего не соображал. ты меня напугал: не шатался, но как во сне шел. потом гляжу: в телефонную будку заходишь, а потом тебя такси подобрало.
— ах-ха, — соглашаюсь я.
— так это был ты?
— наверно.
— что случилось?
Роман «Женщины» написан Ч. Буковски на волне популярности и содержит массу фирменных «фишек» Буковски: самоиронию, обилие сексуальных сцен, энергию сюжета. Герою книги 50 лет и зовут его Генри Чинаски; он является несомненным альтер-эго автора. Роман представляет собой череду более чем откровенных сексуальных сцен, которые объединены главным – бесконечной любовью героя к своим женщинам, любованием ими и грубовато-искренним восхищением.
Чарльз Буковски – культовый американский писатель, чья европейская популярность всегда обгоняла американскую (в одной Германии прижизненный тираж его книг перевалил за два миллиона), автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности. Буковски по праву считается мастером короткой формы, которую отточил в своей легендарной колонке «Записки старого козла», выходившей в лос-анджелесской андеграундной газете «Открытый город»; именно эти рассказы превратили его из поэта-аутсайдера в «кумира миллионов и властителя дум», как бы ни открещивался он сам от такого определения.
Вечный лирический (точнее антилирический) герой Буковски Генри Чинаски странствует по Америке времен Второй мировой… Города и городки сжигает «военная лихорадка». Жизнь бьет ключом — и частенько по голове. Виски льется рекой, впадающей в море пива. Женщины красивы и доступны. Полицейские миролюбивы. Будущего нет. Зато есть великолепное настоящее. Война — это весело!
«Хлеб с ветчиной» - самый проникновенный роман Буковски. Подобно "Приключениям Гекльберри Финна" и "Ловцу во ржи", он написан с точки зрения впечатлительного ребенка, имеющего дело с двуличием, претенциозностью и тщеславием взрослого мира. Ребенка, постепенно открывающего для себя алкоголь и женщин, азартные игры и мордобой, Д.Г. Лоуренса и Хемингуэя, Тургенева и Достоевского.
Это самая последняя книга Чарльза Буковски. Он умер в год (1994) ее публикации — и эта смерть не была неожиданной. Неудивительно, что одна из главных героинь «Макулатуры» — Леди Смерть — роковая, красивая, смертельно опасная, но — чаще всего — спасающая.Это самая грустная книга Чарльза Буковски. Другой получиться она, впрочем, и не могла. Жизнь то ли удалась, то ли не удалась, но все чаще кажется какой-то странной. Кругом — дураки. Мир — дерьмо, к тому же злое.Это самая странная книга Чарльза Буковски. Посвящается она «плохой литературе», а сама заигрывает со стилистикой нуар-детективов, причем аккурат между пародией и подражанием.А еще это, кажется, одна из самых личных книг Чарльза Буковски.
Чарльз Буковски – один из крупнейших американских писателей XX века, автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности.Свой первый роман «Почтамт», посвященный его работе в означенном заведении и многочисленным трагикомическим эскападам из жизни простого калифорнийского почтальона, Буковски написал в 50 лет. На это ушло двадцать ночей, двадцать пинт виски, тридцать пять упаковок пива и восемьдесят сигар.
Поскольку в моей душе чувства сплетаются с рассудком в гармоничную суть, постольку и в этой книге проза сплетается с поэзией в прочную нить мысли. Благодарность за каждого встречного и невстречного, за замеченное и подсказанное, за явное и предвкушаемое – источник жизни, слова, вдохновения. Чувства людей моих веков исповеданы моим словом в этой книге. Малые прозаичные исповеди великих человеческих судеб…К тебе, читатель…
«Если бросить беглый взгляд на темы, которые вдохновляют творчество современных композиторов, на те формы в которые вылилась их музыка, то получится впечатление совершенного хаоса. Тут и глубокомысленные поэмы из области современных философских исканий, рядом с ними примитивная романтика и социальная драма, тонкие импрессионистские наброски и строгая, чистая, в смысле стиля, камерная музыка, музыка на социалистические темы и догматические религиозные композиции. Но стоит только глубже нам всмотреться в это пестрое многообразие явлений современной музыкальной жизни, и мы без труда заметим одну общую черту, свойственную всем жизнеспособным музыкальным произведениям наших дней.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Из-за угла немого дома траурной тумбой «выхромала» старушка в черном. Заваливаться вправо при каждом шаге мешала ей палка с резиновым копытом. Ширх-ширх-ТУК! Ширх-ширх-ТУК! – Двигалась старушка в ритме хромого вальса. Я обрадовалась. Старушка не может уйти далеко от места проживания, поэтому точно местная, и, стало быть, знает каждый тупик!..».
Эта серия книг посвящается архитекторам и художникам – шестидесятникам. Удивительные приключения главного героя, его путешествия, встречи с крупнейшими архитекторами Украины, России, Франции, Японии, США. Тяготы эмиграции и проблемы русской коммьюнити Филадельфии. Жизнь архитектурно-художественной общественности Украины 60-80х годов и Филадельфии 90-2000х годов. Личные проблемы и творческие порывы, зачастую веселые и смешные, а иногда грустные, как сама жизнь. Архитектурные конкурсы на Украине и в Америке.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.