Первая гражданская война в Риме - [13]

Еще более важными стали работы А. Кивни о Сулле, посвятившего ему и его эпохе монографию и множество статей, в которых автор рассматривает вопросы как частного, так и концептуального характера[95]. Английский ученый, по сути, не разделяет взгляда на гражданскую войну как на борьбу оптиматов и популяров и уже expressis verbis заявляет, что считает неверным рассматривать деятельность Суллы сквозь призму проскрипций. Что, впрочем, к тому времени почти никто из ученых уже не делал, тем более что будущий диктатор давал основания для критики (как с римской, так и с современной точки зрения) еще задолго до введения проскрипций. В то же время ученый отмечает, что именно Марий создал профессиональную армию (правильнее сказать, сыграл в этом большую роль), для которой преданность полководцу (как гаранту их собственных интересов) важнее верности государству. А. Кивни признает, что первым использовал ее для своих целей все же Сулла. Однако ответственными за развязывание гражданской войны ученый склонен считать скорее Мария и Сульпиция, чье поведение по отношению к будущему диктатору он считает «предательством». Британский историк также склонен принимать уже оспаривавшуюся к тому времени версию Суллы о давней вражде между ним и Марием, хотя, конечно, и не придает ей такого значения, как Плутарх. При этом, как резонно указывает Кивни, Сулла не осознал еще важности армии как политического орудия, коль скоро попытался лишить командования Помпея Страбона и передать его войско Помпею Руфу. Историк также отмечает существенную особенность в отношениях Суллы с армией — воины при нем ни разу не выдвигали каких-либо требований, и уж тем более не устраивали бунтов, что начнется при Цезаре и достигнет высшей точки при триумвирах. Но дело здесь, конечно, не столько в личных качествах Суллы, сколько в эволюции сознания солдат. При этом будущий диктатор, по мнению исследователя, отнюдь не готовил армию для грядущей гражданской войны, которая началась спонтанно. Как полагает А. Кивни, Сулла ловко использовал настроения сенаторов, напуганных «кровавым погромом» Цинны и Мария и в итоге искавших спасения в его лагере, не объясняя того факта, что таковых до 83 г. до н. э., когда обозначился его успех, было немного.

Признавая недовольство сенаторов методами Суллы в 88 г. до н. э., А. Кивни отмечает, что «сенат и собственники» (удачнее, видимо, было бы сказать «и другие собственники») не отменили ни одного из его законов, поскольку эти законы упрочивали их положение. Цинну же ученый оценивает весьма скептически, считая человеком не очень умным, а его преемников, как это делал и Э. Габба, обвиняет в срыве переговоров с Суллой, что будто бы и привело к продолжению гражданской войны. Естественно, его военные и политические акции в ходе италийской кампании 83—82 гг. до н. э. (как, впрочем, и вся его деятельность) рассматриваются по возможности ad maiorem gbriam Sullae.

Еще более просулланской, чем у А. Кивни, является позиция Ф. Инара — автора биографии Суллы, сборника очерков об его эпохе, объемной монографии о проскрипциях 80-х и 40-х гг. до н. э. и других работ, где напрямую затрагивалась интересующая нас тематика[96]. Французский ученый стремится, сколь возможно, реабилитировать Суллу и, соответственно, дискредитировать его врагов, а потому весьма критически оценивает достоверность трудов Плутарха и Аппиана, на которых прежде всего основываются критики диктатора. При наличии разных версий событий зачастую отбираются версии, выгодные для Суллы и порочащие его недругов. В один ряд с проскрипциями второго триумвирата ставится марианская «чистка», а не террор Суллы. Ф. Инар утверждает, будто именно эта «чистка» вспоминалась чаще, чем проскрипции Суллы, когда речь заходила об ужасах гражданской войны, хотя античная традиция не дает оснований для подобного тезиса — хотя бы в силу ее далеко не полной сохранности. Режим Цинны ученый считает тиранией, поскольку последний назначал консулов сам. Разумеется, ответственными за последний этап гражданской войны в глазах Ф. Инара, как и многих его предшественников, оказываются циннанцы, тогда как Сулла будто бы всегда был готов к переговорам, хотя на деле таковые не раз играли роль не более чем «операции прикрытия». В то же время исследователь признает, что бунт в армии Суллы в 88 г. до н. э. был подготовлен им самим и что это означало переход в политике к решению спорных вопросов с помощью оружия. Не отрицает он и того, что италийцы не поддержали будущего диктатора в 83—82 гг. до н. э. Однако общего настроя работ автора это не меняет.

В 1994 г. увидел свет IX том второго издания «Кембриджской древней истории», в котором раздел о гражданской войне 80-х гг. до н. э. написан Р. Сигером[97]. Союзническая война, отмечает ученый, лишь приглушила борьбу политических группировок в Риме; в складывавшейся ситуации все меньше становилась надежда на государственный подход и возрастала, в свою очередь, вероятность активного участия в политике cives novi. (Заметим, однако, что до 87 г. до н. э. такая активность не просматривается.) Анализируя события 88 г. до н. э., Р. Сигер пишет, что если бы Сулла не отменил закон Сульпиция о распределении италийцев по 35 трибам, это помогло бы избежать кровопролития в дальнейшем, не учитывая, что для будущего диктатора это был принципиальный вопрос. Ученый разделяет точку зрения, согласно которой марианская «чистка» затронула немногих людей; среди них не видно тех, кого можно было бы связать с Суллой; это не то же самое, что среди них не имелось его сторонников, достаточно вспомнить Катула, под чьим командованием служил Сулла в 102—101 гг. до н. э. Р. Сигер отмечает сложность объективной оценки марианского режима, если учесть скудость и просулланский характер источников. Он вслед за другими историками указывает, что в целом римская верхушка была настроена лояльно по отношению к новой власти, тогда как Сулла практически не пользовался поддержкой в сенате. Попытку же сенаторов договориться с ним Р. Сигер объясняет стремлением не только «избежать возобновления гражданской войны, но и, что было совершенно нереальным, сохранить корпоративный авторитет по отношению к отдельным лицам, будь то Цинна или Карбон с одной стороны или Сулла — с другой» (Seager 1994, 183). В целом его очерк неплохо отражает состояние вопроса на тот момент, позиция самого автора представляется, в отличие от X. Ласта (см. выше), достаточно взвешенной.