Персона - [96]

Фрэнк надеялся, что Каль свяжется с женой, детьми или с кем-то из знакомых, тем самым выдав свое местонахождение. Но ничего такого не произошло. Когда с того ноябрьского вечера прошло четыре недели, их признали без вести пропавшими. А после того как улеглась пыль, Ванно предупредил Фрэнка, что с нового года ему будет поручено новое дело.

Что касается Сони, мужа Виржини, родителей Тифен и других родных жертв, вызванная неведением тоска усугублялась злобой на то, что преступник остался безнаказанным. Они не только не знали, кто сотворил это с их близкими, но и понимали, сколь мизерны шансы воздать ему по заслугам, что было еще хуже.

Карл Дюкре ежедневно занимался с сынишкой Виржини. Чем дальше продвигалась эта психологическая работа, тем чудовищнее становился тот ужас, с которым мальчонка в тот вечер соприкоснулся в собственном доме. Из-за выстроенной его мозгом психической защиты он порой совершенно отгораживался от окружающего мира. В его жизнь вошел призрак, навсегда ее изменил и исчез в ночи. Ребенок превратился в сломленную оболочку плоти, и ни одна живая душа не могла предсказать, насколько его организм сможет справиться с бедой. А теперь о мертвой туше расследования Фрэнка, над которой еще поднимался пар, пронюхали журналисты. Ничего хорошего из этого получиться не могло.

– Что вы собираетесь делать, чтобы их поймать?

– Не знаю, – ответил Фрэнк, не поднимая взгляд от линолеума, который от времени пошел полосами.

– Тогда у нас еще будет повод увидеться, – сказала она. – Мы с вами только-только узнаем друг друга, и я время от времени буду забегать к вам на работу поболтать, расспросить о ходе расследования и немного на вас надавить. До тех пор, пока вам все это не надоест.

– Это может затянуться надолго.

– Ну что ж, надолго так надолго.

Фрэнк обернулся к Эльге:

– Надеюсь, когда-нибудь мы увидимся при других обстоятельствах.

Она в ответ ему улыбнулась.

Дальше по коридору открылся лифт. Из него вышла Соня, которую сопровождал доктор Рюзек. Он толкал перед собой в кресле-каталке Филиппа. Жизни в его лице больше не было. Устремленный в пустоту взгляд, склоненная набок голова, приоткрытый, застывший рот сразу же выдавали в нем серьезный психический недуг. Все следы лоботомии исчезли, и только протез правой руки напоминал о физической агрессии, жертвой которой он стал. Одетый в джинсы и тенниску, он мог сойти за самого обычного пациента, приехавшего провериться к врачу. Кто бы сейчас мог предположить, что еще два месяца назад Филипп шествовал по жизни как победитель, как властелин нового мира, которому все должны?

Соня рядом с ним демонстрировала все достоинство, на которое только была способна. Что бы ни случилось, Эльга всегда будет рядом, чтобы ее поддержать. Где-то в глубине души она понимала, что они с Фрэнком еще не закончили с Калем и этой загадочной женщиной, исчезнувшими в самом сердце Монмартра в тот вечер, разразившийся проливным дождем.

Глава 35

Март

Свою горечь Фрэнк прятал за текущими делами. Для него это было личное поражение, неизменно причинявшее боль. Он согласился взять дело, предложенное ему в январе Ванно.

Мафиозная сеть похищала молодых беженок, приезжавших во Францию или в другие европейские страны в попытке спастись от войны. Затем порабощали их, насиловали, а когда те беременели и рожали, продавали младенцев бездетным парам, способным нелегально заплатить несколько десятков тысяч евро, чтобы избежать бумажной волокиты. Бизнес процветал, война в Сирии побуждала все больше и больше людей искать спасения в изгнании. По другую сторону границ раскормленные толстяки, которым не угрожала никакая опасность, в упор отказывались их замечать, и мафия позаботилась о том, чтобы убрать с улиц часть этих несчастных. Все отводили глаза. Все что-то да выигрывали, кроме, конечно же, этих обездоленных. Но кому до них было дело? Ванно, которому оставалось все меньше до пенсии, от такой торговли живым товаром еще больше тошнило. После того как в заброшенном доме нашли нескольких таких женщин, забитых до смерти и брошенных в канализационный колодец, он поручил дело Фрэнку, чтобы тот, устроив на них знатную охоту, вновь почувствовал себя на коне. Убийства беженцев не попадали на первые страницы газет, на них всем было наплевать. Фрэнк набросился на это дело, как голодный на еду.

В середине февраля, когда его без остатка поглотило это дело о незаконной торговле детьми, ему позвонил журналист газеты «Паризьен». Они знали друг друга, не считались ни друзьями, ни врагами и были всего лишь двумя звеньями, работавшими на разных этапах одной и той же цепи. По словам газетчика, он вел журналистское расследование серии зверских нападений, совершенных в прошлом ноябре. Зная, что делом занимался Фрэнк, он попросил у него несколько минут, чтобы получить ответы на пару вопросов. У комиссара на это не было ни желания, ни права. В то же время он хотел узнать, откуда журналисту стало обо всем известно. На набережной Орфевр он позатыкал всем рты, и пресса ничего так и не узнала. Сегодня ни один инспектор из команды Фрэнка не посвящал этому делу все свое время. Сам он старался о нем больше не думать. Даже в тот выдающийся вечер, когда они нашли в глубине катакомб Тифен, когда кумушки стояли в окнах и снимали все на смартфоны, ни один газетчик так и не всполошился. Их ролики растворились туманом в лабиринтах «Твиттера», «Фейсбука», «Инстаграма» и других отпрысков Нарцисса. Комиссар предложил дать несколько неофициальных комментариев в обмен на имя человека, который рассказал ему об этом деле. Журналист согласился, но называть имя отказался, пообещав лишь раскрыть, откуда поступила информация. Сделка выглядела честной.