Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735) - [120]
К этим расходам следует приплюсовать и другие, также не учтенные военными. По мнению «от доктуров всего собрания» Медицинской канцелярии, на врачей и лекарства для Низового корпуса к 1731 году было потрачено 90 826 рублей. Строительство морских судов для каспийских перевозок только в 1728-1731 годах обошлось в 87 145 рублей; всего же за 1722-1730 годы было построено 324 корабля разных типов, стоимость которых Сенат точно установить так и не смог; однако Адмиралтейств-коллегия представила ведомость об отпуске для них различного снаряжения на 46 950 рублей. Кроме того, расходы на Астраханское адмиралтейство составили 286 658 рублей>{832}.
Видимо, названная Минихом сумма все же близка к действительности, однако экспедиционные войска обычно не получали содержание в полном объеме, почему и приходилось использовать собранные в прикаспийских провинциях средства. В итоге, по подсчетам самого Левашова, большая их часть (1 383 306 рублей, а с уточнением еще больше — 1 429 093 рубля, то есть 83 процента) шла на финансирование самих войск и администрации.
Сказочный Восток не только не приносил обещанной прибыли, но постоянно требовал все новых средств. В.Я. Левашов в доношении в Сенат от 24 ноября 1734 года подробно раскрыл статьи «чрезвычайных», но совершенно необходимых расходов «оприч регулярных войск», не предусмотренные бюджетными «окладами». В их числе были жалованье и провиант (мука, крупа, овес) служащим казакам, «грузинцам и армяном»; выплаты местным владетелям и их родственникам; расходы на прием персидских и турецких представителей с непременным «трактованием» и подарками и отправление российских миссий и гонцов; «дачи» шпионам; содержание армянских юзбашей, аманатов, каторжников и сверхкомплектных попов; отдельной статьей шло финансирование бывшего посла Измаил-бека — его заслуги перед империей оценивались в 300 рублей в месяц, то есть 3600 рублей в год. Всего же такие траты составили за год, по подсчетам генерала, 115 866 рублей, 29 231 четверть муки, 6230 четвертей овса, 1631 четверть крупы, 3610 пудов соли и 376 ведер вина>{833}. На следующий год денег у командующего уже не было — вывезенные из оставленного Гиляна средства подходили к концу.
Однако и в этих условиях нашлись энтузиасты, предлагавшие способы существенного поднятия в короткий срок доходности новых провинций. Составленные сразу по оставлении русскими Гиляна в 1732 году «Замечания, клонящиеся к истинной выгоде вашего величества в тех завоеванных персидских провинциях, которые по персидский трактатам остались за его величеством всероссийским» предусматривали целый комплекс таких мер.
Их анонимный автор (возможно, им являлся И.Г. Гербер) отмечал заброшенные около Баку караван-сараи и шафранные сады; «некоторые из бакинских комендантов принимались возделывать один-другой из таких садов, но польза от этого была небольшая, потому что солдаты не знают, как за это взяться, частью же потому, что культура шафрана очень кропотлива». Военные власти не могли взять на себя организацию бизнеса, требующего довольно высокой культуры. Генералы предпочитали вести хозяйство силами «нижних чинов» или отдавали его в аренду на невыгодных условиях, в результате чего часть доходов поступала не в казну, а в карманы начальников военных частей.
Автор считал необходимым «урегулировать таможенные сборы», среди прочих мер «расследовать, кто из командиров, комендантов и офицеров нажил сначала и до сих пор при взимании таможенных сборов больше богатства, и попридержать с них». Он призывал также «не пользоваться без крайней необходимости солдатами в хозяйственных предприятиях» и активно привлекать к делу местных жителей. Те же шафранные сады можно было бы разбить на участки и отдавать для обработки обывателям, сохранив за казной лишь монопольную продажу шафрана.
«Замечания» рекомендовали отказаться от откупов и передать торговлю нефтью и солью «доверенному лицу и контролеру, с правильною ежемесячною отчетностью», а также восстановить их сбыт, напоминая, что морские перевозки «в Гилян и Бухару, на маленьких персидских судах (киржим) были гораздо значительнее, чем в русское время». Местный хлопок и табак можно было бы, по его мнению, с успехом вывозить на российский рынок. Стоило также завести суконные «мануфактуры вашего величества», «исследовать рудники» на предмет драгоценных металлов и, наконец, «оборудовать для пользования тепловые и минеральные источники на Тенги и Сулаке».
Главная же идея автора — сделать Баку центром закавказской торговли; для этого необходимо «отстроить предместья и караван-сараи, вызвать обратно, обещая им прощение, местных жителей, которые остаются по деревням и вообще в разных местах в стране, и привлекать, представляя возможности выгодных льгот, армян и индийцев»>{834}.
Некоторые из указанных в «Замечаниях» предложений, пожалуй, могли бы быть реализованы, хотя создание новой инфраструктуры, требовавшее огромных затрат, остановилось после смерти Петра I. Но к тому времени Петербург уже взял курс на постепенное возвращение «новозавоеванных» территорий, и проект остался без последствий. Заканчивалось и пребывание на юге и Низового корпуса, однако оставлению провинций предшествовала долгая и упорная дипломатическая игра.
