Персидские юмористические и сатирические рассказы - [43]

Господин губернатор жестом пригласил меня подойти поближе, вынул из папки какой-то листок и, протянув его мне, скомандовал:

— Возьми это письмо и прочитай его вслух!

Я узнал свой почерк. Это было письмо, посланное мной недавно другу. Как оно попало в руки соответствующих органов, для меня до сих пор остаётся загадкой. Я начал дрожащим голосом читать письмо и наконец дошёл до места, где было написано: «Не пожелаю и врагу своему жить в этом городе. Из-за этого проклятого урагана все ходят, зажмурив глаза, и никто не решается посмотреть вокруг или раскрыть рот и что-либо промолвить».

Тут господин губернатор подскочил и неистово закричал:

— Эй ты, такой-сякой! Скажи нам, кто только что читал вслух это письмо?

— Ваш покорный слуга,— ответил я.

— Как же ты смел, негодяй, утверждать, что в этом городе якобы никто не решается раскрыть рот?!

— Простите, господин.

— Что значит «простите»?! Скажи, ты видишь перед собой своих сограждан или ты слепой?!

— Вижу, господин.

— Как же ты смел, дурак, писать, что в этом городе никто не решается открыть глаза?!

— Простите, господин.

— Скажи на милость, здесь ветрено?

— Нет, господин… но…

— Что «но»?!

Я взглянул в окно. С улицы доносилось страшное завывание ветра, из-за пыли не было видно ни зги. Но в это время взгляд мой упал на начальника полиции, который от злости грыз свой длинный ус.

— Ну… говори же, что «но»?!

— Ничего, ваше превосходительство.

— Так ветрено или нет?!

— Нет, господин.

— Почему же ты написал, что у нас всегда бушует ветер?!

— Простите, ваше превосходительство. Больше никогда не буду писать никаких писем, господин… На этот раз простите меня, извините.

— Что?! После того как ты оклеветал всех нас, свёл на нет все наши заслуги, подорвал наш авторитет в глазах начальника, после всего этого изволишь просить прощения?!

Головы присутствующих закачались, словно у марионеток, подтверждая своё согласие с высказываниями господина губернатора.

— Ты видишь эту карту? — спросил губернатор, повернув свою короткую жирную шею в сторону висящей на стене карты.

— Вижу, господин.

— Как ты думаешь, что это за карта?

— Мне кажется, что это карта нашего города.

— Посмотри на неё внимательно и скажи, что ты там видишь по краям?

— По краям её нарисованы сосны, ели и другая растительность.

— А знаешь ли ты, что все это значит?

— Нет… Откуда же мне знать, ваше превосходительство?

— Это карта запланированных лесонасаждений. Они и должны будут преградить дорогу урагану. Понял ли ты это, дурак?

— Да, ваше превосходительство, понял.

— Ну а если ты все так хорошо понял, зачем же написал это письмо?

— По глупости, ваше превосходительство. Это я писал до разработки плана лесонасаждений.

Господин губернатор положил передо мной перо и бумагу.

— Изложи все это письменно! — скомандовал он.— «Наш город в результате неустанных забот господина губернатора и других ответственных лиц,— диктовал господин губернатор,— стал самым чистым, самым красивым городом земного шара. Благодаря усилиям вышеупомянутых господ вокруг города произведены зелёные насаждения и созданы специальные ветроотводные туннели. Поэтому здесь, кроме приятного весеннего дуновения, никаких ветров и ураганов не бывает».

— Написал?

— Да, господин.

— Теперь подпиши!

— Слушаюсь, господин!

— А теперь в присутствии всех господ и сограждан громким голосом повторяй за мной: «Долой предателей и подлых наймитов!»

— Долой предателей и подлых наймитов!

— Да здравствуют истинные попечители и отцы нашего города!

— …истинные попечители и отцы нашего города!

Затем господин губернатор, обратясь к секретарю собрания, продиктовал ему следующее решение собрания: «Поскольку обвиняемый при свидетелях признался в том, что письмо было написано им специально, чтобы опорочить перед лицом компетентных органов истинных благодетелей города, то в соответствии с пунктом «б» параграфа двенадцатого статьи 247 966 закона об ответственности за злостную клевету… но, учитывая чистосердечное раскаяние обвиняемого и применяя к нему максимум снисхождения, господа судьи постановили: обвиняемый в течение шести месяцев, три раза в день по часу, должен выкрикивать на центральной площади города лозунг: «Долой предателей!»

Меня охватило отчаяние. Комок подступил к горлу, и я не мог ни говорить, ни плакать. Судейская коллегия, а вслед за ней и я в сопровождении судебного представителя покинули зал. Оказавшись на улице, мы сразу же попали в такую песчано-пыльную бурю, что потеряли из виду друг друга. Ветер свистел и выл, не позволяя открыть веки и оглядеться вокруг. Мне хотелось кричать: «Господин губернатор, уважаемые судьи! Если это не ураган, что же это?»

Попутчик

…Не скажу точно, весной прошлого или позапрошлого года я ездил в священный город Мешхед, а когда собирался обратно, четверо моих друзей, у которых были дела в Тегеране, устроили так, что мы вместе отправились туда поездом… И вот впятером мы заняли шестиместное купе в надежде, что если к нам и подсядет шестой пассажир, то он тоже окажется человеком свойским и мы с ним поладим. От Аллаха не скроешь — не скрою я и от вас,— мои друзья в приятной, располагающей обстановке не откажутся пропустить рюмочку-другую. И вот поэтому накануне путешествия, чтобы не скучать в дороге, они купили две колоды карт и несколько бутылок водки. Как я ни увещевал их, что в общем купе пить не стоит, ведь шестой попутчик может вымазать неудовольствие, они не послушали меня. «Одно ясно,— сказали они,— шестым человеком не может оказаться женщина! Поскольку в железнодорожных кассах записывают, кому продают билеты, то уж они-то сообразят, что к пятерым мужчинам нельзя сажать женщину».