Персидские юмористические и сатирические рассказы - [3]

В новеллах и фельетонах Хосроу Шахани часто упоминаются полиция и жандармерия («Плотина Баларуд», «Пластическая операция», «Национальное чувство», «Шпион»). Факт этот не случаен: полиция и жандармерия всегда были и остаются тем участком, где наиболее обнажённо выступают античеловечность, тупость, жестокость и произвол властей.

В новелле «Комедия представления» автор собрал вместе «героев» многих своих произведений в день чествования нового губернатора. На важный приём, превратившийся в «Церемонию коллективного поклонения», пожаловали «сливки общества» — персонифицированные людские пороки. Скромный и честный служащий, которому претят царящие в его учреждении ложь и показуха, попав на этот приём, наивно надеется добиться у начальства правды. Губернатор поощряет его излияния, а через неделю в секретном отчёте в центр сообщает, что «этот тип — смутьян, интриган и авантюрист!».

Персонаж рассказа «Неуживчивый», которому писатель не случайно даёт своё имя, также страдает серьёзным «недугом» — он не может освоиться с обществом фарисеев и подхалимов, не может подладиться к ним и говорит им в лицо то, что думает, хотя подобная откровенность обычно дорого ему обходится.

Изображая в своих произведениях скромного труженика, пытающегося отстоять своё место в жизни, своё человеческое достоинство в хищническом мире капитала, где благополучие основано на жульничестве и лжи, где преуспевают беззастенчивый наглец и бездушный толстосум, Хосроу Шахани встаёт на защиту угнетённого «маленького человека».

Разработка этой темы требует от художника величайшей смелости беспощадно вскрывать самые основы современной жизни, ее трагическую неурядицу, вскрывать причины, калечащие человека, лишающие человеческое существование всякого смысла…

В ряде рассказов Шахани» затронута проблема распространения в стране наркомании. Писатель видит цепкую, всепроникающую силу этого зла. Но существующая система здравоохранения не способна искоренить его. Ведь коррупция проникла даже в мир медицины («Бедный Мортаза»).

«В наше время,— писал Сардабир, главный редактор мешхедской газеты,— когда повсюду слышны стоны и жалобы народа на чёрствых и бездушных врачей, рассказ «Бедный Мортаза», написанный острым, сатирическим пером Шахани, является наглядным примером легкомыслия и корыстолюбия тех, кто под белым халатом прячет подлую и продажную душонку». К рассказу «Бедный Мортаза» примыкают и рассказы «Государственная больница», разоблачающий бесчеловечные условия содержания больных в так называемых государственных больницах, и «Залечили», повествующий о врачах-мошенниках, наживающихся на простодушии пациентов.

Немало внимания уделяет Шахани судьбе интеллигенции, становящейся духовно порабощённой частью государственной машины, проблеме, остро стоящей в современном Иране.

Известный деятель науки, предмет обожания и поклонения мыслящей части молодёжи, ради дешёвого успеха проституирует своё имя, выступая по телевизору с рекламой различных предметов ширпотреба… от двуспальной кровати до бюстгальтера («Секрет успеха»).

Гротеск, гипербола, шарж, карикатура, пародия — излюбленные приёмы сатириков всех времён, которыми широко пользуется и Хосроу Шахани. Именно через необычное, преувеличенное, даже фантастическое порою легче вскрыть коренящиеся в жизни пороки, выявить социальное зло. Причудливость формы, «выворачивание наизнанку» дает возможность Шахани ярче выразить нелепость того, что гнездится в быту, к чему привык человеческий глаз.

Место действия в рассказах Шахани всегда условно. Один из его сборников называется «Вахшатабад» («Ужасный город»). Это вымышленный город, но он вполне сохраняет все приметы и признаки города подлинного, реального. Более того, и события, которые происходят в этом городе, и люди, населяющие его, настолько правдоподобны, что любой иранец может считать, что писатель под именем Вахшатабад «вывел» именно его родной город.

Шахани избегает конкретных обозначений времени действия. «В тот год зима была суровая…» («Жертва наводнения»); «Когда это случилось, сейчас уже точно не скажу» («Друзья-приятели»); «В ту пору мы жили в центре области» («Кубок дружбы») и т. д. Такая форма рассказа… удобна, потому что позволяет свободнее обращаться с известными явлениями жизни, которые, говоря словами Салтыкова-Щедрина, «делают её не вполне удобною». А читателю, несмотря на всю эту неопределённость, по многим деталям совсем не трудно понять, что события развёртываются именно в современном Иране.

Для усиления впечатления автор награждает отрицательных персонажей своих рассказов полярно противоположными их сущности именами: «Пакфамиль» — «Чистофамильный», «Ятимнаваз» — «Ласкатель сирот», «Садакатпише» — «Честный» — или, напротив, нарекает их прямолинейно: «Синэпахн» — «Широкогрудый», «Пачевармалидэ» — «Пройдоха, ловкач, проныра», «Наджесфамиль» — «Поганофамильный». Шахани открыто издевается над бесполезностью должностей многих «почтенных» граждан: «министр по распределению ветра» из рассказа «Бедный Мортаза», «помощник министра по отделению мелкого гравия от крупного в Центральной пустыне» из рассказа «Неуживчивый», «начальник управления по размельчению песка вЦентральной пустыне» из «Интервью Меллат-заде» и т. д. Со всей силой своего сарказма и остроумия он обличает тупое самодовольство, коварство, низкое подхалимство, бесчеловечную жестокость.