Пермские чудеса - [5]

Над Пярну голубое, без облачка небо. Весь город на песчаном пляже. Лениво плещется белесое море, навевая прохладу. А я сижу в душных комнатах городского архива, стараюсь выведать у сотрудников, есть ли здесь список Дабелова. Это не просто при моем абсолютном незнании эстонского языка и не очень совершенных знаниях русского сотрудниками архива. Наконец мы понимаем друг друга.

— Все документы, которые охватывают события до 1945 года, не у нас, а в Тарту, в Государственном архиве ЭССР.

— А не слышали ли вы что-нибудь о библиотеке Ивана Грозного?

— Нет, о документах, касающихся Иоанна Четвертого, у нас ничего не известно.

Я сижу, оглядываю стены. Был ли здесь Стеллецкий? Ведь даже писатель Роман Пересветов, очень хорошо относившийся к археологу (умершему в 1949 году) и подчеркнувший в одной из своих книг важность проделанных им трудов, не очень-то верил в находку в архиве… Бродил ли по этим комнатам Клоссиус? Впрочем, вскоре выяснилось, что тогда, в 1820-х годах, архив находился в ныне не существующем здании ратуши. Мы постепенно разговорились. И все же делать нечего, надо ехать в Тарту. Вот только пойду на море, искупаюсь перед дорогой. После купания снова возвращаюсь в архив и задаю вопрос, может быть, несколько бестактный:

— Извините меня, но, поскольку нам трудно понимать друг друга, не укажете ли сотрудника архива, хорошо владеющего русским?

— Вполне вас понимаем. У нас долгое время работала Валентина Вениаминовна Знаменская, сейчас она служит в архиве лесхоза. Вот ее телефон… Да, вспомнила, как-то раз она что-то говорила об Иоанне Четвертом. Да, да, и о его библиотеке! Она мне показала в старой газете какую-то заметку и отчеркнула ее синим карандашом.

Хватаю трубку, звоню. Подходит сама Знаменская. Взволнованно рассказываю о цели своей поездки. И вдруг слышу:

— Незадолго до ухода из архива, а было это лет десять назад, просматриваю газету «Ваба маа» за 1930-е годы. И вдруг натыкаюсь на заметку. В ней говорится, что в помещении городской думы открылась выставка старинных документов по истории Пярну, и в их числе — список библиотеки Ивана Грозного.

Я настоял на немедленной встрече со Знаменской. Валентина Вениаминовна повторила еще раз все сказанное по телефону.

— И вы, конечно, видели эту рукопись?

— В том-то и беда, что найти ее пока невозможно. По слухам, вместе с другими ценными бумагами архива ее взял с собой помощник бургомистра Роовельт. Перед приходом Красной Армии в 1944 году он уехал в Финляндию. Ему было семьдесят с лишним лет.

Валентина Вениаминовна по моей просьбе встретилась со старожилами, помнящими Роовельта, в частности со старушкой Тыннисон. Все они подтвердили, что помощник бургомистра уехал в Финляндию.

Итак, ехать в Тарту прямая надобность как будто бы отпала. И все же как не посмотреть город старейшего в стране Юрьевского университета (когда-то город назывался Юрьевом), как не побывать в архиве, где могут быть найдены какие-нибудь документы если не о пасторе Веттермане и его спутниках, то хотя бы о профессорах Дабелове и Клоссиусе… И вот я в Тарту, в старинном парке, где на гротах и мостах выступают полустертые временем латинские изречения. Подхожу к руинам гигантского костела Петра и Павла (XIV век!). В одной из его уцелевших частей разместилась университетская библиотека. А в другом помещении, на улице Вайнемуйзе, в отделе рукописей и редких книг я был любезно принят старшими библиотекарями Олевом Нагелем и Арво Терингом. Рассказываю о цели прихода. Тотчас же принимаются за каталоги. И что же: отдел имеет 79 неизвестных, никем не читанных писем Клоссиуса к известному филологу Моргенштерну, помеченных 1825–1826 годами, то есть как раз временем, когда Клоссиус познакомился с публикацией Дабелова и ездил в Пернов. Есть еще два недатированных письма Дабелова к неизвестным лицам. Но разбор немецкой готической скорописи потребует времени.

В Литературном музее Тарту есть рукописи сочинений Дабелова и Клоссиуса. Правда, это всего лишь учебные курсы читанных ими лекций, но как знать, нет ли на них каких-либо пометок, а между страницами не вложены какие-либо другие важные для дела листы? А в Государственном архиве ЭССР обнаруживаю служебные дела Дабелова и Клоссиуса. Дело Дабелова содержит 377 листов, дело Клоссиуса — 297.

Внимательно просматриваю лист за листом. Оживает первоначальный период прославленного университета, основанного в 1802 году. Подавляющее большинство документов на латыни и немецком языке, но многие и на русском. В деле Дабелова под некоторыми документами подпись ректора Эверса, друга поэта В. А. Жуковского, который посвящал ему стихи.

Значительная часть листов относится к книге Дабелова «Римское право», изданной им на латыни в небольшом формате, очень удобном для пользования. Колоссальное число просьб из учебных заведений прислать эту книгу показывает ее необычайный успех. Этот трудолюбивый человек, честный служака, конечно, не был способен на фальсификацию документа из эпохи Ивана Грозного.

Последние листы уже относятся к потомкам Дабелова. Его правнук поступал перед революцией в офицерское училище. Последовал издевательский запрос воинского начальства: принимал ли приехавший из-за границы в Россию его прадед, то есть профессор Христиан Дабелов, присягу на верность русскому правительству, без чего оный «недоросль» принят в офицерское училище быть не может. Университетское руководство резонно ответило, что подобную присягу иностранные ученые, приглашенные русским правительством для научной деятельности, не принимают.