Пермская шкатулка - [106]

Нам неизвестно теперь, что ответила Савина Тургеневу, поскольку ее письма к нему после его смерти не были ей, как это положено, возвращены. Есть только предположение, что они остались или у Полины Виардо, или, скорей всего, у Анненкова и по сей день не найдены. А обжигающее письмо-признание И. С. Тургенева Мария Гавриловна отдала на хранение Анатолию Федоровичу Кони. Она помнила письмо наизусть всю жизнь, и мы к нему еще вернемся.

В 1882 году Мария Гавриловна вышла замуж за гвардейского офицера, одного из адъютантов великого князя, Никиту Никитича Все- волжского. С того времени Мария Гавриловна не одно лето приезжала в имение мужа — вместе с ним и без него. Ей нравилась тихая речка Сива, что, кажется, означает «травяная вода», живительный воздух, настоянный на хвойных лесах Урала, и умиротворяющая тишина. Вот уж где она отдыхала так отдыхала, набираясь сил для зимних перевоплощений на сцене лучшего театра Петербурга.

«Пермские ведомости» писали о ней: «Живя в Сиве, она не чужда была религиозности и благотворительности. Усердно посещала храм, мозаикой и архитектурой коего она восхищалась, и не пропускала ни одной службы. Неизменно молилась перед Нерукотворным образом Христа Спасителя, который привезла с собою. Этот ее дар высокой ценности, с соответствующей надписью доселе служит украшением храма и располагает молящихся к глубокому религиозному чувству. Счастлив был тогдашний состав служителей храма: Мария Гаврилов-

285

на видела их нужду и щедро награждала деньгами, облачением и прочим. Не меньшее внимание обращала она на бедных. Благодаря ее щедротам некоторые построили себе жилища, многие получили пособия деньгами, вещами и продовольствием. Затем, как было известно, Мария Гавриловна повлияла на своего супруга не взыскивать оброчные недоимки со своих бывших дворовых людей… Сивинцы очень полюбили Марию Гавриловну за ее красоту, простоту и обхождение. Каждый раз по приезде в Сиву она имела обыкновение делать подарки за радушную встречу, а потому для встречи ее собиралась чуть не вся округа…»

О щедрой душе актрисы писал и Анатолий Федорович Кони: «…А знаете ли вы о том, как Савина, приезжая в имение своего непутевого мужа Н. Н. Всеволжского, прежде всего бежала в деревню лечить больных детей, старух, как она принимала детей у рожениц, как она помогала бедным старухам, как она раздавала лес крестьянам, как добивалась у мужа прекращения всяких взысканий с крестьян за самовольные порубки леса?».

Мария Гавриловна занималась благотворительностью не только в Сиве. Она устраивала концерты, сборы от которых шли в фонд помощи престарелым и больным артистам, оказывала материальную помощь Высшим женским курсам в Петербурге. Ей удалось осуществить заветную мечту бесправных провинциальных актеров — основать Русское театральное общество, выросшее в мощную организацию — Всероссийское театральное общество. После первого съезда сценических деятелей, состоявшегося в 1896 году, в фонд Русского театрального общества стали поступать средства. Мария Гавриловна присмотрела на Петровском острове уютный участок земли под строительство приюта для старых актеров и актерских детей-сирот, где вскоре вырос красивый двухэтажный каменный дом, торжественное открытие которого состоялось в 1902 году. Это здание — Дом ветеранов сцены — существует и сейчас и носит название Савинского корпуса, так как позже были построены и другие корпуса…

Но это будет потом.

А сейчас идет 1883 год. Второе замужество Марии Гавриловна оказалось тоже неудачным. Ее муж настойчиво требовал, чтобы она ушла из театра. Ему не нравилось, что Мария Гавриловна уезжала на гастроли. Он ревновал ее к успеху, к аплодисментам, к цветам, которыми забрасывали актрису почитатели ее таланта.

А 22 августа 1883 года после тяжелой болезни в Париже скончал-

286

ся И. С. Тургенев. Там состоялась погребальная церемония, а затем гроб с телом покойного был отправлен в Россию.

В ожидании доставки тела усопшего друга Мария Гавриловна молится в храмах, заказывает панихиды. 30 августа она отслужила раннюю (чтобы никого не встретить) обедню в Невской Лавре. 1 1 сентября она пишет А. Ф. Кони: «Вчера я была в Казанском соборе и, понятно, не могла не заплакать. Хотя я стояла за толпой, в темном углу, закутанная вуалыо, и никто меня видеть не мог, тем не менее кому-то понадобилось сообщить в газетах о моем волнении. Кажется, это переходит за пределы моей сценической деятельности. Неужели актер всегда и везде принадлежит публике? <…> Решила не быть на похоронах. Не потому, чтобы я жалела своих слез, а чтобы не дать повода заподозрить меня в притворстве и тем оскорбить память дорогого покойного. Я придумала средство проститься с ним и для этого сделаю все, даже невозможное».

Когда читаешь это горестное письмо, так и хочется прокричать сквозь столетие: «Журналюги, сойдите со следа славной женщины!», чтобы и наши нынешние газетчики помнили об этике журналистики и поняли, что нельзя бесцеремонно вторгаться в личную жизнь известных людей.

Мария Гавриловна была все-таки на похоронах Ивана Сергеевича, но ушла, как только над могилой начались речи. Вечером ей предстояло в Александрийском театре исполнить роль Верочки в спектакле «Месяц в деревне», с которого четыре года назад и началась дружба автора пьесы с «чаровницей русской сцены».