Периваньес и командор Оканьи - [15]
Пора нам ужинать, Касильда,
Пусть приготовят мне постель.
Касильда
Ты нездоров?
Периваньес
Нет, я здоров...
ЯВЛЕНИЕ XXIV
Те же и Лухан.
Лухан
К вам прибыл только что слуга
От командора...
Периваньес
От кого?
Лухан
От командора из Оканьи.
Периваньес
Что от меня так поздно ночью
Ему угодно?
Лухан
Ты узнаешь,
Когда поговоришь с ним.
Периваньес
Слушай,
Не тот ли жнец ты, что ко мне
Позавчера вступил на службу?
Лухан
Ты позабыл меня так скоро?
Периваньес
Не обижайся, здесь так много
Народа всякого...
Лухан (в сторону)
Ох, плохо!
Инес (в сторону)
Он говорит весьма разумно.
Периваньес (в сторону)
Со мной желает командор
Поговорить! О честь моя,
Тебя сберечь куда как трудно!
Ты из стекла, а от удара
Дробится лучшее стекло.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ПЛОЩАДЬ В ОКАНЬЕ
ЯВЛЕНИЕ I
Командор, Леонардо.
Командор
Ты вкратце передашь и разом
Мне про Толедо все теперь.
Леонардо
Как ни старался б я, поверь,
Не утруждать тебя рассказом,
Его я долго поведу
Я в этом случае не волен.
Командор
Но помни: и здоров и болен,
От смерти я лекарства жду.
Леонардо
Итак, король Энрике Третий,
Его недаром Правосудным
Зовут в народе, оттого,
Что ни Катон, ни Аристид
С ним не сравнялись в правосудье,
В четыреста шестом году
Сверх тысячи держал свой двор
В прекрасном городе Мадриде.
И здесь нежданно получил
Он донесение о том,
Что вероломно перемирье
Нарушил мавр, король Гранады,
И что не хочет он вернуть
Испанцам замок Аямонте,
Как ни грози, что ни сули
Ему наш двор, - и дань, как прежде,
Платить не хочет. Наш король
Тогда решил начать войну.
А чтоб вести ее достойно,
Так, как пристало королю
Старейшему в земле испанской,
И чтобы к ней привлечь родню
Из Арагона и Наварры,
Собрал он кортесы в Толедо.
Там совещаются сейчас
Все королевские чины,
И духовенство, и дворяне,
И города различных рангов
(Я рехидоров их, конечно,
(В виду имею). В королевском
Дворце они, как подобает,
Ведут сейчас переговоры.
Средь них епископ Сигуэнсы,
Он ныне церковью святой
И достославной мудро правит
В Толедо, оттого что там
Престол пустует с той поры,
Как отошел к святым дон Педро
Тенорьо, муж великой славы.
Среди других дон Санчо там
Де Рохас, ныне Паленсийский
Епископ, верный отпечаток
Своих достойных предков; он
Ждет назначения в Толедо.
Дон Пабло там из Картахены
Ждет назначения он в Бургос.
В Толедо смелый дон Фадрике,
Хоть графом Тристамарским он
Еще зовется, величает
Недаром герцогом Архонским
Его весь двор, и с ним, конечно,
Там дон Энрике Мануэль.
Они двоюродные братья
Монарху. Их мечи могли бы
Пожаром стать не для Гранады
Для древней Трои. Руй там Лопес
Де Авалос, кому всегда
И счастье служит и оружье.
В Толедо коннетабль Кастильи,
Хвала высокая для рода,
И с ним великий камергер
Двора: он заслужил вполне
Свой сан и кровью благородной
И добродетелью своей,
Хоть было от кого в наследство
Их получить; он похвалы
Достоин всяческой и славы,
Я о Хуане де Веласко
Вам говорю. И дон Диего
С ним Лопес де Эстуниига,
Кого верховным мы судьею
Кастилии зовем. И с ним
Уполномоченный короны
По сбору войск. Сказать довольно
О нем, что Гомес он Манрике,
О славных подвигах его,
Деяньях редкостных и дивных
Немолчно говорят Гранада
С Кастильей. С ними оидоры
Из королевского суда,
Там Перо Санчес дель Кастильо,
Родригес там из Саламанки,
И Перианьес...
Командор
Погоди,
Как Перианьес? Ты не видишь?
При этом имени вся кровь
Моя застыла...
Леонардо
Вот забавно!
Об оидорах королевских
Я говорю с тобой, а ты
Воображаешь, словно это
Наш Периваньес из Оканьи!
Командор
Тебя я только что просил
Мне рассказать о королевском
Походе, об его причинах,
Но слушать больше нехватает
Терпенья у меня. Итак,
Ведя с собою цвет Кастильи,
Король наш выступил в поход
К пределам тем, что защищают
В угоду злобному гранадцу
Те люди, что платить не склонны
Законной дани королю?
Леонардо
Да, это так.
Командор
Тогда послушай.
Одно тебе сказать хочу я,
В чем вижу важность для себя.
Пока в Толедо съездил ты,
Свой план привел я в исполненье.
Я Периваньеса к себе
Позвал и объявил ему,
Что мне угодно капитаном
Его назначить и поставить
Над сотней из крестьян моих,
Чтоб он готовился к походу.
Он усмотрел в том честь большую
(Так это было бы, когда б
Подкладкой не служил для чести
Позор грядущий), и теперь
Ее он заслужить стремится,
Он тратит деньги на наряды.
Вчера на площадь, Леонардо,
Он вывел роту, а сегодня,
Как мне сказал Лухан, намерен
В Толедо выступить он с ней.
Леонардо
Прекрасно! И тебе Касильду
Оставит он на попеченье
Такой же гордой и суровой
В ее невежестве крестьянском,
Как прежде?
Командор
Да, но согласись,
Муж не вернется очень долго.
А между тем моя любовь
Окажет действие такое ж
На сердце, как вода на камень,
Свергаясь с высоты. Что это?
За сценой слышен барабанный бой.
Как будто барабаны?
Леонардо
Да,
Его ты слышишь барабаны,
Не сомневайся.
Командор
Твой поручик
Пускай идальго приведет
Сюда на площадь. Захвати
И ты оружье, Леонардо,
Так лучше мы крестьян обманем.
Они увидят: для смотра
Свою ты тоже вывел роту.
Леонардо
Вот и они. Дождись меня!
(Уходит.)
Входит Периваньес со шпагой и кинжалом; он предводительствует
В комедии «Собака на сене» любовь прекрасной аристократки Дианы к секретарю Теодоро возникает из ревности. Причем название комедии оправдано поведением Дианы: она не позволяет Теодоро любить себя, но и запрещает любить служанку Марселу. Теодоро, честный, благородный юноша, оказывается заложником игры сословных предрассудков. В пьесе бушуют огненные страсти, плетутся интриги, строятся воздушные замки, вершатся судьбы и рушатся иллюзии. Счастливый конец достигается лишь благодаря проворному слуге Тристану, одному из типов пикарескных слуг в комедиях Лопе.
Трагедия о чести. Королю понравилась юная Эстрелья, названная народом «Звездой Севильи» за необычайную красоту. Он хочет овладеть красавицей, но на его пути встает брат девушки. Застав короля в своем доме, он бросается на него со шпагой и король решает избавиться от него руками Санчо Ортиса, жениха Эстрельи. Король выводит Санчо на откровенный разговор о преданности и берет с него слово выполнять все приказы господина беспрекословно и после вручает ему бумагу, в которой написано, кого он должен убить. Теперь Санчо Ортиса стоит перед выбором – выполнять приказ короля или нет.
Сюжетную основу пьесы составил исторический эпизод, имевший место в 1476 г., когда крестьяне деревни Фуэнте Овехуна (Овечий ключ) восстали против своего сеньора Фернанда Гомеса де Гусмана, командора военно-церковного ордена Калатравы. Память об этом выступлении хранили народные песни и романсы, записи хронистов.Излагая события 1476 г., происшедшие в селении Фуэнте Овехуна, в полном соответствии с исторической хроникой, Лопе де Вега по-иному оценивает и объясняет их, и «жестокий бунт» неблагодарных подданных превращается им в то, чем на самом деле было восстание крестьян: в справедливое возмездие, в правое народное возмущение против феодальной тирании.
Однажды юная донья Мария застает своего отца в расстроенных чувствах и плачущим. Выясняется, что молодой дон Диего приходил свататься и, придя в гнев от отказа, поднял на него руку. Отец Марии считает себя униженным и она решает отомстить обидчику. Мария является инкогнито в тюремную камеру, куда попал вспыльчивый дон Диего, и ранит того ножом. Теперь ей приходится пуститься в бега, скрываясь от правосудия под личиной служанки.
В этой книге впервые представлен во всем своем многообразии жанр новеллы периода его рождения и расцвета в испанской литературе. Кроме широко известных у нас произведений Сервантеса, Лопе де Веги и Тирсо де Молины, читатель может познакомиться с творчеством многих испанских писателей XVI–XVII вв.: X. Тимонеды, Г. Сеспедеса-и-Менесеса, X. Переса де Монтальвана, М. Сайяс-и-Сотомайор и других…
Поэтическая испанская драматургия «Золотого века», наряду с прозой Сервантеса и живописью Веласкеса, ознаменовала собой одну из вершин испанской национальной культуры позднего Возрождения, ценнейший вклад испанского народа в общую сокровищницу мировой культуры. Включенные в этот сборник четыре классические пьесы испанских драматургов XVII века: Лопе де Вега, Аларкона, Кальдерона и Морето – лишь незначительная часть великолепного наследства, оставленного человечеству испанским гением. История не знает другой эпохи и другого народа с таким бурным цветением драматического искусства.