Периферия - [27]
«Чей же он сынок?» — подумал Николай Петрович о директоре, таком юном, привыкшем к восторженным, отовсюду устремленным на него девичьим взглядам, тускнеющем от одного упоминания о производственном плане, сырье, снабженческо-сбытовых операциях, ассортименте и покупательском спросе.
— Трикотаж неисчерпаем, — пояснил он, показывая на замысловатые машины гэдээровских и чеховских фирм, с которых струилось тонкое и нежное полотно. — На женщине давно трикотажа больше, чем текстиля, на мужчине — еще нет, но дело идет к этому.
— Неисчерпаем! — повторил за директором Николай Петрович. — Это любопытно. До сих пор я знал, что неисчерпаема природа. Энтузиасты говорят о неисчерпаемости шахмат, футбола. Но верно ли это в отношении трикотажа? Кстати, чем он отличается от ткани?
— Как чем? — удивился молодой человек. — Трикотаж — обыкновенное вязанье, только бабушек со стальными спицами и клубком шерсти заменили вязальные автоматы. Вы обратили внимание, как элегантны вязаные вещи? Как тонко они подчеркивают то, что уместно подчеркнуть!
Николай Петрович покосился на Галину Дмитриевну и подумал, что не стал бы этого утверждать. Вот девчонки-работницы были хороши и в простеньких ситцевых халатах.
— В цехах вашей фабрики всегда весна! — сказал он.
— Молодежь идет к нам, — согласился директор. — Заработки, правда… — Он поморщился картинно, словно был на сцене.
— Грязновато что-то у вас и подзапущено, — заметил Ракитин. — Рабочую минуту не цените.
Ему захотелось приземлить директора, и он приземлил его, но тот с изворотливостью кошки подставил земле все четыре свои лапки.
— Вчерашние школьницы, чего с них взять? Я, например, по чистоте рабочего места определяю, кто живет в квартире с удобствами, а кто в собственном доме, где ко всему надо руки прикладывать. Если трудолюбию не учить с самого нежного возраста…
«Не глуп — это уже кое-что. Но чей же ты сынок, проворный и удачливый?» — подумал Николай Петрович о своем гиде.
— Здесь работает наша лучшая вязальщица Шоира Махкамова, — сказал директор и непроизвольно потер ладони. — Она вдвое перекрыла типовую норму обслуживания.
«За это Ксения Горбунова порезала ей платье», — вспомнил Ракитин.
— Шоира — в переводе «поэтесса»? Все поэмы Махкамовой, как я понимаю, из трикотажа?
Директор вальяжно кивнул и опять потер ладонью ладонь. Николай Петрович пожал руку молодой работнице, обходившей свои станки. Это была статная бледнощекая девушка с большими карими блестящими глазами. В любой компании ее заметили бы и оценили. И в том, что ее заметили и оценили здесь, не было ничего случайного. Шоира улыбнулась, и Ракитин подумал, что у этой девушки развито чувство собственного достоинства. Директор смотрел на нее не так, как на других работниц. Она будила в нем мысли, далекие от трикотажа. Но сейчас он не хотел, чтобы о них догадывались. Николай Петрович подумал о прожекторе славы и о Шоире, украшавшей президиум. По труду и честь, и вот он, белый горячий луч, выхватывающий из мрака. Сладок он и желанен или назойлив и мешает? Он посмотрел на Шоиру пристальнее. Девушка спокойно выдержала пытливый взгляд гостя, не зарделась, не потупилась. «Сладкий луч прожектора славы, — сказал он себе тогда. — Кажется, красавица тщеславна. Что ж, на здоровье, если это помогает достигать жизненных высот».
Директор был не в силах не смотреть на молодую вязальщицу. Он смотрел на нее неотрывно. Он забыл, что это не свидание на лоне природы. Лицо его отражало воодушевление подростка, увидевшего запретный плод.
— Махкамовой некогда, — кокетливо извинилась Шоира, выключила один из станков и ликвидировала обрыв.
— Когда вы поняли, что вашей нормой могут стать четыре станка? — спросил Николай Петрович.
— Я побеждала в конкурсе «Лучший по профессии». Была с делегацией во Львове, смотрела, как там работают. Я становилась к станкам рядом с ними и убеждалась: «Смогу».
— Прекрасно! — сказал Ракитин. — Происшествий… не было?
— Зачем нам происшествия? — поспешил ответить директор.
Шоира демонстративно отвернулась. Секретаря парторганизации насторожило слово «происшествия», и она понимающе глянула на директора. Тот смежил веки, и она расценила это как рекомендацию молчать.
— Шоира, как подруги отнеслись к вашей инициативе?
— Ждут, что из этого получится.
— У Шоиры есть последователи! — заверила Галина Дмитриевна. Ответы прозвучали одновременно, и секретарь парторганизации вынуждена была поправить себя: — Будут в самое ближайшее время.
— Почин без последователей, что семья без детей, — сказал Николай Петрович. — Вас, уважаемые, могут обвинить в создании новатору тепличных условий.
— Я хочу, чтобы меня поддержали, — заявила Шоира. — Я сейчас как чужая.
— Что же мешает другим обслуживать больше станков?
Директор и секретарь пожали плечами.
— Чужая! Белая ворона! — стал размышлять вслух Ракитин. — Это упрек в ваш адрес, товарищи руководители. От вас зависит, чтобы новатор не чувствовал себя инородным телом. Расценки не уменьшились?
— И не уменьшатся.
— А вы разъяснили это рабочим?
— Мы это поправим! — Директор трикотажной фабрики в точности повторил интонации Тена.
— Вязальщицы могут подумать, что почин Махкамовой угрожает их завтрашним заработкам. Отсюда недалеко до эксцессов.
Герои повести Сергея Татура — наши современники. В центре внимания автора — неординарные жизненные ситуации, формирующие понятия чести, совести, долга, ответственности. Действие романа разворачивается на голодностепской целине, в исследовательской лаборатории Ташкента. Никакой нетерпимости к тем, кто живет вполнакала, работает вполсилы, только бескомпромиссная борьба с ними на всех фронтах — таково кредо автора и его героев.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».